К. Л. Вернер: Загадка плоти (ЛП)

— Подобные должны вызывать у вас лишь отвращение, стать должны они мерзостью для вас: ибо представляют знание без понимания, силу без обязательств, совершенство без жертвенности и разум без души, ибо непотребства сии даровали Детям Железа их обличье и образ! — декламировал Нажир, держа том Имперского Кредо над головой, словно ротное знамя. Его глаза пылали присущими экклезиархам гневом и яростью, гневно взирая на кастеланов и их поводыря в красной робе.

— Я не знал, что вы назначили проповедь, комиссар, — обратился Мархольт к Нажиру, добравшись до загонов. — Вы выбрали довольно оригинальную аудиторию для этого.

Нажир резко развернулся, указывая на капитана, Мархольт вздрогнул от ярости в глазах комиссара. Как комиссар он не подчинялся командованию Ксандра и имел полное право казнить капитана при одной мысли, что тот предал свои клятвы Астра Милитарум и Империуму.

— Эти вещи — мерзость! — прорычал Нажир.

Капитан взглянул на инфокузнеца Ливию, стремясь получить поддержку, но она держалась столь же холодно и механически совершенно, какими были ее роботы. Это беспокоило капитана даже больше, чем громогласное религиозное рвение комиссара.

— Они — то, что нам нужно, — ответил Мархольт комиссару. — Если мы хотим удержать эту позицию и исполнить наш долг, нам понадобится больше огневой мощи. Мы слишком далеко от полковой артиллерии, а у флотской авиации и без того много забот. Впрочем, может быть, вы знаете танковую роту, которую сможет добраться до нас в течение дня или двух? Я думаю, стоит возблагодарить Императора за эти машины и обсудить их святость позже.

Нажир пролистал свой экземпляр Имперского Кредо, остановив страницы пальцем с триумфальным видом и указывая на отмеченный раньше абзац:

— Дети Железа! Отродья Эпохи Раздора! Само существование этих непотребств… оскорбляет Императора! Они должны быть…

Что-то из сказанного задело, наконец, инфокузнеца. Шагнув вперед, она обратилась к Нажиру:

— Это почитаемые реликвии Омниссии, а не отродье Силика Анимус, — продекламировала Ливия монотонным искусственным голосом. — Роботизированные автоматы Легио Кибернетика представляют собой чистоту Омниссии. Ваши обвинения в том, что они — техноересь, являются богохульством.

— В их душах нет света Император! — возразил Нажир. — Их разум — лишь металл, нечестивый и оскверненный!

Рука Ливии появилась из-под длинного рукава робы. Она указала одним из железных когтей на болт-пистолет на поясе Нажира:

— Ваше оружие имеет душу, комиссар? Оно несет свет Императора и служит целям Империума и человечества? Это орудие, подарок Омниссии, — одно из многих благословений Бога-Машины, дарованное нам. Таковы и кастеланы. Их машинные духи сотворены мудростью, дарованной нам Омниссией. Ваши рамки плоти и веры не в состоянии охватить чудеса созидания. В вашем неведении вы боитесь всего, что слишком сложно для вашего понимая.

Нажир уставился на инфокузнеца. Комиссар гневно захлопнул Имперское Кредо, указывая им на адепта Механикум.

— В своих извращенных заблуждениях вы принимаете праведный гнев за страх!

Мархольт поспешил встать между Нажиром и Ливией.

— Достаточно, — рявкнул он. — Для своих философских споров найдите место, которое не атакует рой тиранидов. Сейчас нет времени для этого спора.

Комиссар перевел свой плающий взор на капитана. На мгновение показалось, что он продолжит спор, однако офицер Комиссариата развернулся и пошел в сторону траншей. Ксандр посочувствовал первому гвардейцу, который попадется на глаза Нажиру.

— Все прошло лучше, чем я ожидал, — произнес кадианец, оборачиваясь к инфокузнецу. — Он мог бы и достать свой пистолет.

— Подобные нелогичные действия нанесли бы существенный ущерб текущей операции, — начала было Ливия. — Без дисциплинарного надзора комиссара…

Мархольт покачал головой и объяснил:

— Он мог бы застрелить вас.

— Это было в пределах оценочной вероятности, — заключила инфокузнец. — В таком случае, я была бы вынуждена учесть, что его враждебность превышает степень его полезности. Он должен был бы подвергнуться уничтожению.

Кадианца пробил холодный пот при звуке холодной, беспощадной угрозы адепта убить Нажира. Она говорила об убийстве офицера Комиссариата также безразлично, словно кто-то говорит об избавлении от старых ботинок. Даже генералы Имперской Гвардии не помышляли о подобном.

Мархольт быстро развернулся, указывая на укрепления: