Константин Калбазов - Танкист. Юнкер

Стоило только набрать большую скорость, как за ними начал подниматься столб пыли, что явственно указывало на их местоположение. Но, как ни выцеливали японцы русский танк, появился он все же настолько стремительно, что снаряды прошли мимо. Хотя один из них и сбил левую фару.

Одного взгляда в смотровые щели оказалось достаточно, чтобы понять: маневр командира с постановкой дымов удался. Пехота на какое-то время выведена из боя. Только на этом хорошие новости заканчивались. Во-первых, это ненадолго. А во-вторых, танков у противника хватает.

– Куда! Давай влево! – закричал унтер.

– Танк справа! – только и успел выкрикнуть Виктор.

Он и сам не понял, как именно умудрился его заметить. Но все же успел. Поэтому, начав было разворот влево, тут же развернулся вправо. Причем проделал это настолько ловко, что тут же вывел орудие на линию прицеливания по танку, находившемуся в передовом дозоре и сейчас на полной скорости возвращавшемуся обратно. Кузьмину осталось только подправить прицел и нажать на педаль спуска, отправляя снаряд точно в цель.

Едва грохнуло орудие, как Виктор вновь сорвал машину с места. Послышался звон, хлестнувший по ушам. Никаких болезненных ощущений. Вне всяких сомнений, прилетел очередной привет от японских наводчиков. Но и на этот раз вестник смерти прошел вскользь. Ни о каких рикошетах не могло быть и речи. Если только в лобовой броне, на что не стоило бы делать ставку. Все же двадцать миллиметров против сорока с лишним бронепробития. Конечно, оптимальные углы увеличивают защиту, но шансы даже не пятьдесят на пятьдесят.

Пробежавшись немного по прямой, Виктор вновь пустил рычаги управления враздрай, и машину резко развернуло вправо. Если уж его при этом приложило о торчащее повсеместно железо, то что говорить о командире с наводчиком, которых и вовсе болтало в башне.

Ни о какой стрельбе тут говорить не приходилось. Управлять орудием попросту не получалось. Вывести машину точно на цель, когда оно смотрит вбок, нереально. А потому «тройка» лишь производила какие-то невероятные маневры, то бросаясь вперед или назад, то разворачиваясь и порой едва не опрокидываясь на склоне.

– Юнкер! Мы долго будем танцевать? – выкрикнул командир.

– Выставляй орудие по курсу. Я сам выведу тебя на выстрел, – вновь рванув машину вперед, выкрикнул Нестеров.

Кузьмин не стал спорить и выяснять, кто в доме хозяин. Не место и не время. Но просьбу Виктора все же выполнил, коротко доложив через несколько секунд:

– Готово.

– Вывожу, – тут же отозвался Виктор и, развернув машину, бросил ее по прямой в сторону одного из японцев.

Орудие рявкнуло парой секунд спустя, и снаряд попал точно в цель. Виктор видел, как трассер уткнулся в люк механика-водителя и пропал внутри. Уже уводя машину в сторону, он отметил краем глаза, как японец начал останавливаться.

На следующего он вывел буквально сразу. Там и нужно-то было чуть довернуть машину. Ну, и отработать немного орудием, беря упреждение. Дистанция – менее семидесяти метров. Но в этот раз трассер ткнулся в моторное отделение. Танк словно налетел на какое-то препятствие. Его гусеницы заскребли по земле, вырывая траву с корнями и поднимая облако пыли. Бог весть с чего, но ведущие колеса вдруг заклинило.

Виктора данное обстоятельство волновало в последнюю очередь. Впрочем… Хм. Как и вопрос собственного выживания. Его с головой захватила горячка боя, а главное – азарт. Как-то не думалось о смерти и вообще о том, что здесь и сейчас льется реальная кровь и решаются человеческие судьбы. Оказаться быстрее, предвосхитить противника, увернуться, обвести вокруг пальца, удачно вывести командира-наводчика на выстрел и выбить из игры очередной танк! Остальное неважно!..

– Витя, ты как себя чувствуешь?

Вообще-то плохо. Настолько плохо, что живот сдавило спазмом, а к горлу подкатил тошнотворный ком. Директор гимназии Андрей Иванович понял все правильно и перевернул парня, лежавшего на кушетке, на бок.

Вовремя, что тут еще сказать, потому что Виктор тут же исторгнул из себя содержимое желудка. Рвота ударила тугой струей в подставленное ведро. Фельдшер Ирина Капитоновна уже успела поднатореть в подобных вещах, а потому проделала все настолько ловко, что ни на директора, ни на нее саму не попало ни капли.

Ч-черт! Как же стыдно-то! Хорошо хоть никто этого не видит. А то позора не оберешься.

Мутить его начало еще с утра. Подумал, что, может, съел чего не то, а потому никому говорить не стал. Пока шел в гимназию, вроде расходился, и самочувствие улучшилось. Поэтому окончательно уверился в том, что это вовсе не началось, а самое обычное недомогание.