Николай Степанов - Рубежье 3

– Занимательный случай, нестандартный, сто медуз ему вместо джакузи. А ведь всех новичков, попавших в Рубежье, учат лишь стрельбе, как основе выживания. Закончатся у такого патроны, и боец – легкая добыча хоть для хищника, хоть для пришельца. Тебя же сама жизнь научила выживать с одной лишь лопаткой.

– Не обошлось и без везенья, Кент. Как вспомню, сколько раз мог погибнуть…

– Везет тому, кто везет. Сразу на ум приходит твой приятель, Павел. Даже оказавшись в Рубежье, он все на папашу своего надеялся, еще и права качать пытался.

– Лучше не надо про Пашку. Я и в прежнем мире был о нем невысокого мнения, а сейчас – и подавно.

– Извини, не лучший пример. Знаешь, еще о чем подумал?

– Поделись.

– В Беспределье пунктов сдачи трофеев нет. Там добычу можно пристроить лишь в Гринске. К тому же, у матерых пришельцев башка зачастую слишком тяжелая, ее еще попробуй, донеси.

– Кент, а почему главным трофеем считается именно голова зверя?

– Точно не скажу, но слыхал, что важен именно мозг твари. Вроде бы система умеет извлекать из него нечто полезное для себя. Говорят, раньше практиковали еще и людские мозги сдавать, но потом был введен строгий запрет.

– Ну да, до встречи с Виктом я вообще наивно считал, что в Рубежье люди друг друга почти не убивают.

– В большинстве случаев так и есть. Однако подонков хватает во всех мирах, а поскольку система сама не казнит убийц… – наставник сделал паузу, а потом спохватился: – Раз уж мы коснулись этого вопроса, запомни: в Беспределье работает лишь одно право – право сильного.

– С твоих слов получается, что слабых там просто нет?

– Почему же, имеются. Но там они живут недолго. Либо становятся сильными, либо погибают.

– Если они там все такие крутые, почему не уедут из этого «райского местечка»?

– Из-за ошейников, – ответил Кент. – Каждому заключенному вешают электронное «украшение», способное оторвать башку, стоит раньше срока покинуть зону Беспределья. Когда же назначенный срок заканчивается, ошейник размыкается автоматически.

– Да, действительно – сплошной беспредел. Получается, что зайти туда может любой добропорядочный обитатель Рубежья?

– Ну, если он с головой не дружит, – пожал плечами наставник.

– Или захотел быстро прокачаться, – высказал я свою версию.

– Нет, для прокачки лично я бы предпочел Клондайк. Там тоже легко коньки отбросить, но шансов выжить все же больше.

– А подлый Викт грозился Ларику забросить в леса Беспределья. Вот же мразь!

– С этим не поспоришь.

Некоторое время мы ехали молча. Монотонное покачивание вагона и ритмичный стук колес нагоняли сон, однако тратить время на безделье было жалко, я хотел еще разобраться в результатах сегодняшних экспериментов.

Обратился к автономке:

«Что у нас получилось ценного, кроме задержки дыхания?»

«Есть два состава, над которыми стоит поработать: один – для усиления положительного воздействия, другой – отрицательного».

«Мне бы не хотелось создавать яды», – мысленно поежился я.

«А как насчет средства для торможения пришельца? Например, матерого? – автономка выдвинула самый весомый аргумент. – Опять же, учти: создать рецепт и изготавливать снадобье – это разные вещи. И вряд ли кто сумеет повторить именно твою рецептуру».

Тут она была права – кровь каждого аптекаря уникальна, а потому, даже имея полноценный состав от одного специалиста, повторить его другим практически невозможно, разве что, позаимствовав кровь первого.

– А твоя идея «прокачаться» на матерых пришельцах мне кажется не такой уж и безумной. Надо будет хотя бы попробовать, если по пути в Гринск «повезет» встретиться, – Кент отвлек от общения с автономкой.

– Будем сами охотиться на матерых или они на нас?

– Начнем мы, они продолжат, сто акул им в глотку. Результат рассудит, кто добыча, а кто добытчик.

– Кент, а ты сколько матерых пришельцев прикончил?

– Сам – ни одного, – сознался он. – Раз пять вместе с отрядом участвовал в операции по их уничтожению. Обычно, если появляется такая тварь, зовут десятника.

– Точно! Мы одного с Лексом завалили. Правда, сначала он нас чуть не упокоил, но конечный результат показал, что охотники – мы, а он – добыча.

– Поражаюсь я твоему карьерному росту. То десятнику помог справиться с опасной тварью, сегодня вообще в одиночку матерого уничтожил. А ведь я просил тебя просто отвлечь зверюгу от состава.

– Как смог, так и отвлек.

На самом деле того первого матерого кошкоящера я прикончил почти самостоятельно. Потом еще пришлось волочить в деревню раненого десятника Лекса и голову пришельца в доказательство, что монстр уничтожен.