Евгений Мисюрин - Пенсионер. История третья. Нелюди

К левому рулю японец привык уже через пятьдесят километров. Сначала, конечно, было неудобно. Юраба не сразу нашёл ремень безопасности, потом левой рукой пытался нащупать ручку переключения положений коробки передач. Да и в зеркало на обгоняющие машины сперва смотреть было непривычно. До приезда на Новую Землю он проехал на этом Хайлендере не больше пятисот метров, от площадки, где недорого продавались не имеющие документов машины, специально для перехода в Новый Мир, непосредственно до ворот. За такое короткое время привыкнуть невозможно, так что первые двадцать километров он двигался очень медленно, пропускал обгоняющие автомобили, стараясь довести до автоматизма навык управления непривычным левым рулём.

Но позже тело запомнило необходимые параметры, и дорога побежала веселее. Юраба даже позволил себе дотянуться до заднего сиденья, достать из распечатанной оружейной сумки пистолет, и, крутнув его на пальце, засунуть в висящую на боку кобуру скрытого ношения.

— Дрейфую на юг, — подражая любимому киногерою, сказал японец.

Фактически, дорога лежала на юго-восток, но почему бы иногда не подправить истину ради красивой фразы. Ведь что есть поэзия, думал Юраба, как не расцвечивающие повседневность цветистые слова, находящие прекрасное в, казалось бы, привычных и обыденных вещах.

За крутым изгибом дороги Ринеру увидел стоящий на обочине золотистый Порше Кайен, который обогнал его ещё час назад, до того, как японец окончательно привык к леворульной машине. Как только Тойота вывернула за поворот, две двери Порше открылись, и на дорогу вышли двое мужчин. Оба были одеты в бледно-голубые потертые джинсы и широкополые шляпы. Только футболки на них были разные. Одна — чёрная, с нарисованным драконом и надписью «I can fly», на другой, на тёмно-зелёном фоне шагала куда-то влево вереница носатых крыс. Мужчины были вооружены двуствольными ружьями.

Юраба остановился, оценил ситуацию, и понял, что его собираются ограбить, а может даже и убить. В любом случае, в машине оставаться нельзя, сообразил он. В этот момент раздался выстрел, и лобовое стекло покрылось широкой сеткой трещин. Следом ещё один. На этот раз в стекле образовалось несколько дырок. Юраба сплюнул сквозь зубы и сказал про себя:

— Поехали, — и вышел из машины.

Левый заряжал ружьё, засовывая патроны в казённую часть. Правый опустил ствол своего оружия вниз, с ухмылкой глядя на выходящего из машины невысокого японца.

Юраба быстро, как вечером в гостиничном номере, достал Глок, навел на правого, и выстрелил. Тут же перевёл ствол на левого, и сделал ещё один выстрел.

Левый упал. Правый уронил ружьё, и открыв рот, удивлённо смотрел на Ринеру. Японец сделал ещё два выстрела.

Порше тут же взревел мотором, и, выбрасывая из-под колёс пыль и мелкий щебень, умчался вперёд по дороге. Два тела медленно покрывала оседающая пыль. Японец стоял с пистолетом в руке, глядя на притихшее поле скоротечного боя совершенно пустым взглядом. Некоторое время он ждал, когда начнёт тошнить, станет противно или появятся ещё какие-то привычные по книгам симптомы первого в жизни убийства, но ничего не было, даже мыслей. Лишь не меньше, чем через минуту, в голову пришли строки:

Он постоял ещё немного, затем достал из машины бутылку с водой, и жадно отпил почти пол-литра. Мозги просветлели. Появилась первая мысль. Юраба подумал, что его могут обвинить в убийстве.

Словно в ответ на его испуг, сзади донёсся рёв мощного двигателя, и со стороны баз подъехал песочно-жёлтый открытый армейский Хамви с тяжелым пулемётом, нагло торчащим над задней частью. Из него мгновенно выскочили четверо в форме Ордена. Трое подбежали к лежащим на дороге, а четвёртый не спеша, вразвалочку приблизился к японцу.

— Сержант Джефферсон, патруль Ордена, — представился он, приложив два пальца к виску. — Что здесь произошло?

— Юраба Ринеру, — поклонился в ответ японец. — Эти двое совершили на меня нападение, обстреляли машину. Лобовое стекло разбито. В ответ я выстрелил в них из пистолета. Сразу после моих выстрелов третий уехал в их автомобиле. Золотистый Порше Кайен.

Юраба удивлялся сам себе. Не более десяти минут назад застрелил двоих, не моргнув глазом, а сейчас медленно и обстоятельно рассказывал историю своего преступления офицеру патруля. И не боялся, что этот офицер может его арестовать. А главное, не было ни малейшей нервной дрожи после двойного убийства.