Дмитрий Шелест - Весна сменяет зиму

– Ну вот мы и встретились сволочь! – прошептала Китти.

В следующее мгновение она приблизилась к нему вплотную и с размаху ударила его по голове с такой силой, что каска отлетела в одну сторону, а дубина в другую, а сам Зит упал на землю. Все вокруг замерли в непонимании, кроме Китти, которая с размаху пнула капитана по голове, но нога соскользнула, и сапог улетел в сторону, а Китти же повалилась на Зита, не растерявшись, она принялась лупить его по лицу. Чак не мог сообразить, что происходит, он не сразу начал сопротивляться, за что поплатился исцарапанным лицом, ссадинами и синяками.

Когда окружающие солдаты вышли из стопора, они тут же кинулись разнимать дерущихся. Китти с трудом оттянули от Зита и скрутили ей руки. Но не смотря на это, она усердно пыталась вырваться и снова накинутся на Зита в надежде искалечить его. Но ей было бесполезно сопротивляться против четырёх крепких солдат. Чака подняли с земли, и он, отряхнувшись, начал вытирать кровь с лица.

– Вы что с ума соли? Или контуженая? – спрашивал один из солдат.

– Она сумасшедшая! – одевая каску, сказал Зит, смотря на искривлённое злобой лицо девушки.

– Ты ублюдок, Чак Зит! Я тебя ненавижу! – крикнула ему в ответ Китти.

– Откуда вы меня знаете? Кто вы такая?

– Твоя старая знакомая, сволочь!

– Я не знаком с сумасшедшими!

– Меня зовут Китти Лина! Ты вторгся в мой дом! Ты сломал мою жизнь, ублюдок! Твоими стараниями, я здесь! Я лейтенант Китти Лина! Ты, сука, забрал мою нормальную жизнь. Что смотришь? Вспомнил, ублюдок?

– Ах, это вы? Лейтенант Лина, я вас вспомнил! Как вас забыть-то. Вы не сумасшедшая, вы хуже. – Зит хоть и был удивлён такой встрече, но старался это не показывать.

– Я тебя убью сволочь! Я тебя всё равно убью.

– Много вас таких, да вот живой хожу, как видишь. Да и ты смотрю, сука, все ни как подохнуть не можешь. Иди своей дорогой.

– Здесь фронт, сукин ты сын! Посмотрим, как долго протянешь, пущу тебе пулю в спину.

– Пусти, поплатишься своей никчёмной жизнью, поставят тебя к стенке и пристрелят как бешенную собаку, которой ты и являешься!

– Ну расстреляй!

– Я не буду вас трогать. Один раз уже замарал о вас руки. Идите вы, куда подальше, лейтенант, бывший лейтенант.

Китти оттащили в сторону и настоятельно попросили успокоиться. Зит вытер кровь с лица рукавом и сплюнул в сторону. Выхватил он не слабых тумаков от девчонки и мысленно материл её. А неразбериха в колоне быстро прошла, и через пару минут все солдаты уже маршировали далее, топча размокшую, словно каша, землю.

Прошла ночь. Наступило утро. Солнце лениво, словно не желая появляться в этом жестоком мире, выползло из-за горизонта. Её лучи падали на землю особо не грея, чувствовалось приближение прохладной осени. Муринские солдаты уже начинали верить в то, что к первым снегам они уже будут дома, не смотря на то, что наступление ещё даже не началось. За ночь в Ирк прибыло четыре колоны, более двадцати тысяч солдат. Именно солдат, а не заключённых либо добровольцев. Каждый воин был хорошо вооружён и тепло одет. И каждый верил в скорую победу, каждый был готов пожертвовать собой ради этой победы.

Солдаты были настолько озлоблены на врага, что им не нужно было никакого стимула, они просто хотели мстить, убивать, уничтожать ненавистного врага. Они не хотели чувствовать ни сострадания, ни жалости к медивам, которые вторглись в их страну и убивали их сограждан. Теперь в глазах виделась лишь горящая столица Гетерского союза. Мурзан добился нужного эффекта. Народ теперь жаждал мести, и готов был на все, чтобы уничтожить медивское зло.

Решением генерала Тармы, все кто остался в живых при обороне Ирка, были объединены в один батальон получивший номер ноль, так как в муринской армии имелась практика называть наспех сколоченные подразделения такой цифрой до времени его переформирования. Все кто выжил, а это ополченцы, гарнизонные и добровольцы, были объединены под командованием капитана Жемира, который с усмешкой называл своих бойцов шутовским войском, так как военных среди них было не много. Хотя на деле среди корпуса Тармы, только у этих несчастных был опыт ведения настоящей войны. Батальон получил в подарок пайки и несколько ящиков солдатской, горькой настойки, им дали день отдыха и они радостно предались пьяному угару в надежде хоть ненадолго забыть, что видели в эти дни. На следующий день было назначено наступление. Но об этом они не думали. Они праздновали то, что пока живы и могут пить эту горькое пойло, но в этот момент оно была слаще мёда.