Олег Бондарев - Кремль 2222. Митино

– Почему ты говоришь о нас в третьем лице? – спросил десятник.

– Потому что нет никаких «вас», – сухо произнес Громобой. – Я иду с Детьми Механизмов. Вы же можете подождать нас здесь. Но в Митино с нами идти – не надо.

Сказать, что Захар от этих слов нейроманта опешил, значило, не сказать ровным счетом ничего.

– Об этом не может быть и речи! – возмутился кремлевский командир. – Мы не собираемся отсиживаться здесь, пока ты там рискуешь жизнью!

– И чем вы мне поможете? – спросил Громобой, скептически глядя на собеседника. – Вас шамы в два счета подчинят, только мешаться будете!

– А Детей Механизмов ты зачем тогда с собой берешь? – Захар махнул рукой в сторону одетых в лохмотья дикарей.

– Чтобы они шамов отвлекали, – понизив голос, ответил нейромант.

– То есть их тебе не жалко, а нас ты бережешь?

– Да! Тебя берегу, конкретно, потому что ты Игорю дорог! – разозлившись, в сердцах рявкнул Громобой.

Возникла неловкая пауза. Захар удивленно смотрел на собеседника, а тот стоял, хмуро глядя на десятника, и шумно дышал через нос в отчаянной попытке успокоиться. Услышанное не укладывалось у кремлевского командира в голове.

– Я все равно пойду, Громобой, – шумно выдохнув, сказал десятник. – Я не могу отступить.

– Но он прав, Захар, – вдруг подал голос Сыч.

Варвара по-прежнему безжизненно висела на его плече, но теперь, по крайней мере, было видно, что она дышит, что она жива.

– Ты намекаешь, что нам не следует идти в Митино? – одарив агента гневным взглядом, осведомился Захар.

– Мы ему против шамов ничем не поможем, – покачал головой Сыч.

– Может, и так, – огрызнулся десятник. – А, может, и нет.

– Скорей всего.

– Но это мой побратим! Мы с детства дружим! Я ему должен, в конце концов!

– Это бессмысленно, Захар.

– А бежать за тушей и Варварой было не бессмысленно? – сверкнув глазами, спросил десятник.

Даже несмотря на капюшон, скрывающий добрую половину лица, было заметно, как Сыч сначала растерялся, а потом и вовсе смущенно опустил голову. Судя по всему, с недавних пор в его душе появилось новое чувство, которое мешало ему мыслить так же трезво, как прежде. И если до сего момента Сыч мнил, что ничего не изменилось, то теперь, после слов Захара, воин Тайного Приказа наконец осознал: как раньше уже не будет.

– Ты прав, – глухо сказал агент. – Я поступил опрометчиво.

– Не говори глупостей, – поморщился Захар. – Ты все сделал правильно. Просто не мешай мне поступить так же.

Десятник снова повернулся к Громобою и сказал, тихо, но твердо:

– Мы идем с вами. Игорь мой брат, и я обязан ему жизнью, так что должен хотя бы попытаться его спасти.

Нейромант открыл рот для ответа, когда Варвара вдруг зашевелилась и, не понимая, где находится, попыталась высвободиться из объятий Сыча. Агент, смутившись, тут же ее отпустил.

– Чего это ты творишь? – спросила воительница, едва подошвы ее сапог коснулись земли.

При этом Наездница смотрела на Сыча так хмуро, что он смутился вновь.

Судя по всему, это был не самый лучший день в его жизни.

– Он тебя от туши спас, – пришел на выручку Захар.

Варвара недоверчиво оглянулась на десятника, потом снова уставилась на агента Тайного Приказа.

– Это правда? – осведомилась девушка.

– Не совсем, но… – пробормотал Сыч.

– Правда, – сказал Захар.

– Спасибо, что ли, – тут же потупившись, сказала воительница.

– Не за что, – неуверенно ответил агент Тайного Приказа.

Их общение заметно изменилось. Если поначалу они в выражениях не стеснялись, то теперь осторожничали и старались лишний раз не цеплять друг друга без веского повода.

«А всего-то стоило немного проехаться на одном фенакодусе…»

– Черт с вами, Захар, – вздохнув, сдался Громобой. – Если хотите рисковать жизнями, едем вместе.

– А это еще кто? – удивленно посмотрев на нейроманта, тихо спросила Варвара у Сыча.

– Нейромант, – в тон ей ответил агент Тайного Приказа. – Он друг сбежавшего Игоря и Захара.

Из развалин вышел Свят. Вздрогнув при виде «Рекса», он спешно побрел к друзьям; подойдя, молча кивнул Громобою и встал за плечом у Захара.

– Только помни, что я тебя предупреждал, – глядя на десятника, докончил начатую фразу нейромант.

– Я помню, Громобой, – кивнул Захар. – Я помню.

Он повернулся к Куполу, попутно нащупывая в кармане склянку Казимира.

«Пора спасать тебя, брат».

…Они стояли на том самом месте, где десятник нашел осколки, оставшиеся, как будто, от колбы беглецов. По дороге сюда нейромант вкратце пересказал Захару историю Игоря, и теперь все вроде бы встало на свои места.