Евгений Щепетнов - Ботаник. Изгой

Моей задачей было вызвать у противника приступ неконтролируемой ярости, после чего он бросится на меня очертя голову. Но почему-то мне казалось, что такой опытный боец на такое не купится. Однако все-таки стоило попробовать.

— Ты чего ко мне привязался? — негромко, чтобы слышал только гвардеец, сказал я — Что, дама тебя послала по адресу? Надоел ей? Или слаб стал, не можешь ее как следует удовлетворить? Так я тут ни причем! Если у тебя не стоит, если ты уже не мужчина — я-то тут причем?! Займись самоудовлетворением! Лекарей найми — может, они помогут. Они даже безнадежным импотентам помогают, помогут тебе!

Я ошибся. Не такой видимо он был опытный, или я на самом деле задел за живое (может и правда у него проблемы с потенцией?), но только бросился на меня этот тип будто атакующий медведь. Я еле успел развернуться и дать стрекача, убегая от смерти, и противник меня едва настиг, и убил бы скорее всего…но только нога на этих дурацких плитах опять подвернулась, я упал на бок — неудачно так, во весь рост, даже кувыркнулся через голову, оказавшись спиной к набегавшему противнику, и…

Я видел клинком. Мне не нужно было поворачивать голову, чтобы выбрать то место, куда нанесу удар. Мы с клинком были единым целым, единым организмом, и когда противник занес руку чтобы отсечь мою буйну головушку — я сделал «слепой» выпад через спину и попал именно туда, куда и хотел. Сидя, не оглядываясь.

В пах! И пусть меня потом обвиняют в непорядочности, жестокости и всякое такое. Со стороны это будет выглядеть так, как если бы я упал, едва не сломав шею, противник набежал и не дав мне оправиться — попытался отрубить башку. А я с испугу ткнул — и…теперь он точно не мужик. До конца своей жизни. То есть — на ближайшие пять минут.

Кровь из вспоротой артерии брызнула так, что я уже через секунду был заляпан ей с головы до ног. Пахнущая железом горячая жидкость фонтанировала с такой силой, что это походило на какой-то нефтяной фонтан, а не на небольшую резаную рану, нанесенную таким узеньким, безобидным клинком.

Артерия распорота, меч проходит дальше, и почти напрочь отсекает то, что являлось некогда гордостью этого парня. Зря он связался с таким типом, как я.

Даже сейчас, с распоротым бедром и отрезанным членом он мог бы лишить меня головы — вгорячах, не чувствует боли, ярость затмила разум! Но я просто пропускаю удар над собой и затем откатываюсь в сторону, лишая противника возможности нанести решающий, смертельный удар. Ну а потом уже…нет никакого — «потом». Резкое падение кровяного давления, как результат — слабость и потеря сознания. А до этого — еще и дикая боль, приведшая к шоку и неспособности здраво мыслить.

Не успели спасти. Прибежали секунданты, лекарь появился — как из воздуха. Колдовали, пытались реанимировать — ничего не помогло. Сердце остановилось. И мне кажется не потому остановилось, что в теле осталось мало крови, а потому, что мозг вдруг осознал, что эту рану ни за что не излечить. И никогда теперь этот жеребец не будет прежним жеребцом. Теперь — только мерин.

И опять у меня никакого сожаления, никакой жалости к поверженному противнику. Только удовлетворение хорошо сделанной работой. И облегчение — все-таки я не снял маску, не нарушил своего правила. Хотя опять же — моего брата это не обмануло ни на миг.

Мне вытерли лицо, сменили рубаху, превратившуюся в красную революционную рубашенцию. Обтерли тело, и даже полили на спину из кувшина с теплой водой — я умылся, даже волосы промыл — слипшиеся от чужой крови они превратились в подобие прически ацтекских жрецов, вымачивающих свои патлы в крови несчастных жертв. В общем, принял более-менее приличный облик минут через двадцать после того, как разделался с чемпионом.

И стоило мне только закончить водные процедуры — появились секунданты оставшихся двух противников. Один из них, увешанный сразу пятью орденами и застегнутый наглухо в белый мундир (и это в жару-то!), строго спросил меня, стараясь не смотреть мне в глаза, в состоянии ли я участвовать в двух последующих дуэлях, и нет ли у меня желания перенести дуэли на другой день. Или извиниться перед своими соперниками, и на том исчерпать наш небольшой спор.

На эти речи я был вынужден ответить отказом, сообщив, что если каждый из моих соперников подойдет ко мне и принесет извинения за свою грубость и невоспитанность — так и быть, я их прощу. А если нет — тогда я изобью их до полусмерти, и глупцам не поможет ничего на свете. Ибо я зол и терпеть не могу проклятых невоспитанных хамов. И да — боя на мечах не будет. Как и обещал — драка на дубинках, так как с такими хамами благородный бой невозможен.