Алексей Тырышкин - Тейлитэ [litres самиздат]

– Жители Фепе имели большое могущество. Однажды они решили пленить Искру Мироздания для какого-то очередного высокоумного эксперимента. В качестве приманки, будто ловили хищного зверя. Хха…

– Поступок, достойный безумцев, – оценила Тейлитэ.

– Так в сказках, – ответил Церму. – И в ходе эксперимента в их город пришло нечто, решившее пожрать Искру Мироздания. Они все это затеяли, дабы поймать чудовище, но их ловушки существо разломало походя. Началась страшная битва. Ее итоги ты видишь на горизонте.

А на горизонте зеленый ковер и белые камни резко останавливались перед огромной черной проплешиной, площадь ее могла уместить большой город. Сверху, среди черноты гиблого места, угадывались смутные очертания фундаментов, остовов колонн, прочих сооружений. Уже и не разобрать, каких именно.

– Потрясающе! – восхитилась руинами погибшей цивилизации Тейлитэ, как и полагается настоящему ученому. И глаза представителя Дома Исследователей загорелись ярким огнем азарта.

Её дети и муж часто страшились подобных проявлений страсти к тайнам бытия достойной жены и матери. Сами они при встрече с представителями инопланетных рас с радостью бросали им вызов на поединок. Что может быть лучше разорванного на куски баллота или испепеленного крома? Но возиться с уже побежденным врагом, с его трупом? Брр…

У Тейлитэ имелись иные взгляды и предпочтения. Вскрыть тушу убитого, а лучше – еще функционирующего существа чуждой формы, насладиться постижением новой тайны – тайны его строения, принципов работы его жизненных систем, секретов функционирования сознания. Что может быть прекрасней для истинно жаждущего познаний?

Когда патрульные после рейдов доставляли ей очередной труп нового, еще не известного науке существа, Тейлитэ переставала быть собой. Она запиралась в рабочем зале Дома Сей на несколько дней, забывала про все. Даже про еду. Лишь дочь и сын временами, сильно бледнея, стараясь не смотреть на ее работу, навещали, оставляя еду у входа. Тейлитэ и не замечала одиночества. Единственно для чего ей нужно было общение – поделиться радостью новых открытий.

Семья радостей не разделяла. Но стойко терпела восторги домашнего исследователя, как могла.

– Смотри, как великолепно устроена его запасная кисть! – торжественно кричала, бывало, Тейлитэ своей дочери, в запале увлечения тряся перед нею куском плоти дохлой космической твари. – Никаких атавистических последов! Вся цепь Речи Жизни избавлена от ненужных кусков с помощью специального биохимического механизма! Прекрасно, очень прекрасно!

Для наглядности Тейлитэ пробивала стержнем Третьей Силы нервные окончания аккуратно ампутированной конечности инопланетной твари, из-за чего уродливая кисть начинала шевелить длинными змееподобными щупопальцами.

Достойная дочь Черорваукаи мгновенно зеленела, словно эта кисть шевелилась у нее в желудке и, забывая традиционное почтение к матери, срывалась в сторону туалетной комнаты, где ее начинало тошнить.

Немногим лучше держался и достойный сын, Рин Сей.

– Иногда мне кажется, в твоем взгляде больше любви, когда ты смотришь на мертвую инопланетную плоть, нежели при взгляде на нашего отца, – недовольно бурчал он, стойко созерцая, как его радостная мать с помощью свежеизобретенных приспособлений заставляет полуразложившийся труп крома ходить по дому и выполнять нехитрую работу по уборке. Хотя больше всего требовалось убирать после самого крома, который сорил выпадающей шерстью.

А еще Рина страшило, что временами мать, впав в глубокую задумчивость, так смотрит на домашних, словно жаждет распластать их для изучения, следом за кромом.

Но об этом он уже благоразумно вслух не говорил.

Когда пришло согласие от Дома Исследователей дать Тейлитэ лабораторию в своих стенах, казалось, облегченно вздохнул весь род Сей.

***

– Мы последуем по краю Черного поля, – предупредил Церму. – Через само поле пролететь не удастся.

– Почему? – приподняла бровь Тейлитэ.

– Потому что поле не пустит. Оно никого не пускает, – отвечал спутник. – Летим сразу к обвалу на горе Баа Ци. Раз уж он тебя в первую очередь заинтересовал всплеском чего-то там.

– Прекрасно, очень прекрасно, – прошептала Тейлитэ. – Поле, которое не пускает через себя? Погибшая цивилизация прямо у порога Дома Ци? И никому до этого нет дела?

И снова чей-то шепот, полуслышный, полуреальный, коснулся ее сознания:

Ты знаешь, как сияют на окраинах, окружающих проклятый и святой город Фепе, первые утренние цветы, когда на небе уже день?