Айя Сафина - Падальщики. Книга 3. Испытание выживанием [litres самиздат]

Вот и сейчас, никто из паникующих жителей не сообразил схватить рацию с бездыханных тел охранников. Хватило бы лишь нажатия одной кнопки, чтобы услышать матерный ор Крайслера, диктующего цифры кода для открытия дверей.

И вдруг в этот миг из-под дверей компьютерного зала повалил черный дым. Ор детей стал еще громче.

А дальше все навалилось в одну кучу. Паника подстегнула остатки разума бежать прочь из мозгов, и люди, осознав, что код им не в жизнь не раздобыть, стали долбить по клавиатуре наугад, молясь опять все тем же разнообразным богам ниспослать на них озарение. К сожалению, люди не знали, что при введении трех неправильных последовательностей система блокируется так, что ее даже из штаба не перезапустить, а лишь вручную с пульта при помощи компьютерного техника.

Три попытки были израсходованы всего за пару секунд.

И когда Големам наконец удалось пробиться к дверям сквозь плотную толпу желявцев, они уже не могли вбить код, посланный Крайслером.

– Твою мать! – орал Полковник в своем штабе.

Он схватился за лысую голову, на которой играла толстая поперечная мышца затылка. Крайслер отчаянно боролся с паникой, которая как всевидовая гниль заражает любой живой организм, пусть он даже будет выдрессированным бойцом размером со шкаф.

– Что ты возишься с аварийным отключением магнитных замков? – орал он на диспетчера.

Вокруг него над компьютером уже собрались четверо товарищей, которые, обливаясь потом, пытались деактивировать запорное устройство двери компьютерного зала.

– Я… я…, – боец начал заикаться, он почти терял сознание.

За него слово взял товарищ:

– Мы не можем отключить замки, Полковник. Видимо, огонь добрался до проводки и сжег наш доступ. Мы не в силах отключить магниты…

Крайслер беспомощно рухнул на свой табурет, осознав поражение наперед. Наблюдая за тем, как бесполезно его солдаты пытались прорубить металлическую дверь компьютерного зала топором, он с ужасом осознал, что выдал все возможные средства борьбы, все возможные планы. У него больше не было идей, как спасти детей от страшной смерти в огне.

В попытках спастись от потенциальных бунтовщиков, Генералитет оснастил двери магнитно-запорными механизмами, контролируя перемещение людей по базе. Но никто из полковников даже не подумал, что однажды им придется спасать жителей от собственных же мер безопасности.

Тяжело выдохнув, Крайслер впервые испытал аритмию сердца.

Он понял, что они сами отдали детей в руки смерти.

26 января 2071 года. 18:50

Бриджит

Сирена тревоги звучала в тюремном блоке приглушенно, потому что тюрьма на базе находится, как ей и положено, в еще более глубоком подземелье, как метафора еще более глубокой задницы, если таковая существует в моем мире. Я знаю, что эта дрянь может орать так, что собственных мыслей не услышишь, в принципе на то она и рассчитана – завладеть каждой крошкой твоего внимания, чтобы предупредить о грядущей катастрофе. И когда ты оглохнешь от ее истерики, резонирующей в твоем мозгу, предзаписанный компьютерный голос объявит бесполезные инструкции типа запереться, спрятаться, заткнуть щели. Все равно если бы он объявлял команды срочно слиться со стеной, превратиться в кровать или вапоризоваться. Нигде в этом подземном аду не спрятаться от охотящихся на нас чертей: пожара, обвалов, затопления или даже зараженных, как это произошло восемь лет назад. Мы в глубокой заднице, и выходов из нее, как и в любом нормальном человеческом теле, всего парочка: вверх да вниз. Иными словами: прорваться на поверхность или закопаться еще глубже. Ни первое, ни второе спасенья не принесет, а лишь в еще большее дерьмо засунет. И я каждый день задаюсь вопросом, чем я заслужила такую участь? Чего такого ужасного я натворила в прошлой жизни, если вселенная решила засунуть меня в нынешние времена, когда светом в конце мрачного кровавого туннеля даже не пахнет?

Я поняла, что тюрьма свела меня с ума, когда осознала, что благодарна Буддисту за прозрение, что он подарил своими многочасовыми духовными лекциями, которые он тут читал нам на протяжении почти двух недель заточения. Я одновременно ненавижу его и благодарю за то, что он помог мне узреть правду. Наверное, не только мне. В последние пару дней мы все стали тихими. Может, кончились темы для разговоров, может, просто устали бояться собственной грядущей казни. Но одно знаю наверняка – мы совершенно точно поумнели.

Неизбежно амбиции, ведомые возвышенными порывами вроде благородства, сострадания, ответственности и заботы, сталкиваются с равнодушной реальностью, чьи игроки безразлично относятся к твоим благим намерениям, к твоим ахам и вздохам «да я вас сейчас так спасу!», и в принципе открыто заявляют тебе, что мир не хочет, чтобы его спасали.