Семён Афанасьев - Не та профессия-2

Алтынай вопросительно поднимает бровь, и я делюсь своими опасениями:

— В Гуджарате наверняка есть остатки администрации Султана, ещё со старых времён. Оседлых туркан, которые, формально, сейчас к Метрополии не относятся никак, но фактически могут… много чего могут. Работая на нынешний независимый Гуджарат, они вполне могут поддерживать связь и с Султанатом. Выполняя команды, в том числе, из Метрополии.

— И-и-и?.. — Алтынай чуть насмешливо смотрит на меня.

— Ты, что, не понимаешь? — удивлённо спрашиваю в ответ.

— Местами, — деликатно улыбается она, не отводя взгляда. — Пока не понимаю, чего именно ты боишься.

— Оружие мы берём, чтоб здесь защищать свою точку зрения, расходящуюся с таковой у Дворца Султана, — вздохнув, начинаю перечислять свои опасения, прямо называя все вещи своими именами. — Потенциально, в Метрополии могут узнать, что мы пытаемся усилиться, это раз. Второе. Могут помешать как при разгрузке, так и при транспортировке. Третье. Я не знаю степень влияния Султана там , но меня учили: всё, что может быть истолковано, как угроза…

— … является угрозой до тех пор, пока не доказано обратное, — перебивая меня, заканчивает мысль Алтынай, закатывая глаза. — Вот ты зануда… Но сейчас именно тот случай, когда твои друзья, как и ты, не зная обстановки, полностью правы. А ты не прав. — Она безмятежно улыбается. — Мне кажется, ты не до конца разобрался в родне, я сейчас о тюрках.

— Вообще не разбирался, — аккуратно обозначаю, теперь уже вопросительно глядя на неё. — Просвети?!

— Во-первых, ты путаешь два Султаната. Разнесённые как во времени, так и на сотни переходов расстояния.

Алтынай приподнимается с лежака, заново извлекает пачку карт из папки на столе и начинает выкладывать из отдельных листков «сложный пасьянс» (в котором я через какое-то время начинаю узнавать очертания региона).

— Вот смотри… — она тычет пальцем в точку на крайнем левом листе. — Это твой Ахмадабад, которого ты так опасаешься. Вот — порты и побережье Гуджарата, куда тебя приглашают твои друзья. Во-о-от маршрут от нас туда, — её ноготь отчёркивает ещё одну линию. — Какой народ живёт по пути?

— Да хрен его знает! — в сердцах говорю, что думаю. — Понятия не имею!

— А между тем, это Белуджистан, — задумчиво роняет Алтынай, заставляя меня икнуть и снова фокусируясь взглядом на карте. — Вот именно сейчас до самого Гуджарата, если от нас, почти весь путь идёт через Белуджистан. И ещё один момент… Какой султанат изначально был в Ахмадабаде? — Она насмешливо смотрит на меня.

— Э-э-э… М-м-м… Не в курсе, — признаюсь честно и растерянно, искренне удивляясь глубине её познаний.

История этого мира порой очень сильно расходится с тем, а я и там не знал ничего толком о Севере Индии, поскольку никогда южнее Пакистана не бывал .

— Ямин ад-Даула ва Амин ал-Милла ва Низам-ад-Дин ва Насир ал-Хакк Абу-л-Касим Махмуд ибн Сёбук-тегин, — смеётся Алтынай, абсолютно спокойно выговаривая напамять незнакомое мне имя. — Ну, Махмуд Газневи, если короче.

— О, это имя я знаю! — радуюсь совпадению двух историй, тщетно пытаясь припомнить, что именно за этим именем стоит.

— Вот он основал Султанат в сегодняшнем Гуджарате. А ты опасаешься туркан в бывшем Делийском Султанате, который создал К Т О ? — откровенно веселится Алтынай, отчёркивая ногтем совсем другой район карты (вообще на другом листе).

— Хромой Тимур же? — бухаю наугад, хотя там это был точно не он.

— Не-е-ет, — чуть досадливо качает головой она. — Не он, хотя близко… Его пра-правнук, сын Миран-шаха. Скажем, тоже родом из Самарканда. Но это не главное…

— Да чтоб я так Миран-шаха знал… — бормочу. — Впервые слышу… А что важно? — ухватываюсь за её последние слова.

— А важен язык, — снова улыбается Алтынай. — На каком языке велось делопроизводство в Делийском Султанате? Соответственно, потомков кого именно ты так опасаешься? И боишься, что они могут помешать от имени Метрополии?

В ответ только и могу что широко раскрыть глаза и лязгнуть зубами.

— Я уже поняла, что в родне ты не силён… Сhigʽatoy tili , он же Сhigʽatoy Turkī , — продолжает веселиться Алтынай.

— Что за зверь? — вовсе не притворяюсь, поскольку настолько глубоко в местный фундаментал мои поверхностные прикладные знания даже там не заходили.

— А вот мы сейчас с тобой на нём говорим, — Алтынай чуть меняет фонетику и грамматику, переходя на какой-то очень близкий диалект, который, что называется, «можно пощупать руками». — Вот это он и есть, во всей своей красе.