Фредерик Каммер-младший: Телепатическая гробница [сборник litres]

Джо Хансен, худощавый белокурый претендент демонстрировал свое мастерство на Спаде Мактиге, квадратном, гориллоподобном чемпионе. Раз за разом Мактиг отступал под диким напором претендента. И раз за разом перчатка Хансена находила лазейку, чтобы врезаться в и без того избитое лицо чемпиона. Хансен становился все более уверенным, наносил все больше точных ударов, а Мактиг, казалось, держался из последних сил.

Внезапно Хансен нанес сильнейший удар. Толпа взревела. Мактиг пошатнулся, но устоял, и отчаянно вошел в клинч. Рефери бросился вперед, чтобы разделить боксеров. Но тут лицо Хансена внезапно стало каким-то пустым. Руки его упали, глаза потускнели. Он пролез под натянутыми канатами и пошел по проходу к северному выходу, двигаясь, как бледнолицый автомат.

Секундантов, которые пытались задержать его, Хансен просто расшвырял. Толпа, выражая изумление и презрение, неистово засвистела. На ринге изумленный рефери поднял руку не менее изумленного Мактига. Поклонники бокса по всей стране, видя все это на экранах аудиовизоров, затаив дыхание, ждали объяснений от ошеломленного комментатора.

Волнение было столь интенсивным, что лишь немногие заметили, что одновременно с Хансеном еще полдесятка мужчин пошли сквозь толпу к северному выходу. Когда прибыла полиция, зрители готовы были разнести Центр…

Примерно в тысяче пятьсот миль к западу от Спортивного Центра, на зеленых склонах Калифорнии, заходящее солнце – огненно-красный шар, – превратило гладкие воды Тихого океана в море крови. И на фоне этого океана огромное белое оштукатуренное здание завода «Ракетной техники Бэннинга, инкорпорейтед», бурлило интенсивной деятельностью. Толпа рабочих в серой одежде, вне себя от гнева, осаждало административное здание, грозя кулаками и выкрикивая хриплые угрозы.

В обитом дубовыми панелями офисе Ричард Бэннинг мог разобрать лишь отдельные слова: «Заработная плата!», «Часы!», «Забастовка!».

Тяжелое лицо Бэннинга было хмурым, он впился зубами в свою несчастную сигару. Внезапно в кабинет украдкой вошел бледный, испуганный секретарь.

– Они… они угрожают насилием, мистер Бэннинг, – срывающимся голосом сказал он. – Если мы не удовлетворим их требования, Рицки может отправить их громить завод. Я не могу понять, почему губернатор до сих пор не отправил военных!..

– Ха! – Бэннинг высокомерно взглянул на секретаря. – Я сам поговорю с ними.

СТИСНУВ ЗУБЫ, он прошел в вестибюль, где находились наружные двери здания. Толпу забастовщиков окутала внезапная тишина, когда из дверей вышел президент компании. Рицки, черноволосый лидер бунтовщиков с тонким лицом, прошел к подножию лестницы и дерзко взглянул Бэннингу прямо в глаза.

– Люди! – низкий голос президента прокатился по заводскому двору и отозвался мощным эхо. – У вас есть работа и неплохая зарплата, а также соцпакет.

Расходитесь по своим местам, и все будет, как прежде. Я готов забыть ваше сегодняшнее выступление!

– Ну, конечно, – губы Рицки саркастически скривились. – Расходитесь по местам и продолжайте пахать за восемьдесят центов в час, чтобы приносить владельцу сто тысяч в год! Мы знаем свои права, и если вы не дадите нам то, что мы требуем, ни одна ракета не покинет пределы завода.

Толпа выразила согласие дружным ревом, рабочие угрожающе подались ближе.

– Вы дурак, Рицки! – закричал Бэннинг. – Я буду вынужден…

Внезапно голос его сорвался, и он стал спускаться по лестнице, двигаясь рывками, точно марионетка. В ту же секунду подобные изменения произошли и с Рицки. Бок о бок оба мужчины покинули территорию завода, устремив глаза на восток и, казалось, забыв друг о друге.

Ошарашенные забастовщики расступились, открывая им проход. Испуганная толпа упала на толпу, люди увидели побелевшие, лишенные выражения лица этих двоих. Потом, охваченные паникой, все разбежались по своим цехам. А на шоссе в направлении высоких Скалистых гор механически, как куклы, шагали два человека, один в импортном твидовом костюме, другой в испачканном смазкой комбинезоне.

Далеко в Северной Атлантике бушевал ураган. Покрытый льдом и брызгами пены ржавый грузовоз медленно тащился вперед, зарываясь тупым носом в волны. Иногда, когда особо крупная волна поднимала его корму, винты безумно крутились в воздухе, сотрясая все судно.

В ходовой рубке старый седой капитан, не отрывая взгляд от нактоуза, в монотонном ритме крутил тяжелый штурвал. Время от времени он открывал стеклянную форточку и выплевывал на ветер слюну вперемешку с табаком. Время от времени вспышка света озаряла черные волны, когда в небе пролетала ракета.