Даниил Куликов - Бастард

— И как долго продлится его спячка? Он мне очень нужен, в последнее время это мой основной инструмент.

— Спячка? О, да, это подходящее слово…но увы, не могу сказать, однако если учесть, что он скорее рептилия, то и срок должен быть примерно как у змей — от нескольких дней, до… Даже не знаю.

Ясное, что ничего не ясно. И скорее всего не ясно, что может случиться с ним после такой метаморфозы… Ещё одна головная боль добавилась… Пожалуй, теперь можно и заняться насущными делами. О том, что вторая высотка закончена я знал, но именно — только знал — теперь можно посмотреть. Забегался я уже со всей этой кутерьмой… Вкладываю как раб на галерах.

Этой ночью я не мог заснуть нормально, хотя был вымотан до предела морально и физически. Напряжение последних дней взяло свое. Стоило вырубиться, и в голову полезли сюрреалистичные картины вперемешку с мистикой. Я засыпал и пробуждался несколько раз за ночь. Под конец глянув на будильник и увидев, что осталось времени всего ничего я не включая свет прошёл на кухню. Никогда не любил кофе, но в этот раз сделал этот напиток и сел у окна пытаясь прийти в себя. На кухню тихо вошла Аня.

— Не спишь? — спросила она.

— Снова кошмар приснился, — ответил я отхлебнув кофе. — Ничего, скоро все это закончится, и тогда… Тогда я наверное познакомлю тебя со своими родственниками, и сам с ними заново познакомлюсь.

— Ты больше не сердишься на них?

— Никогда не сердился. Просто не общался.

— Это хорошо, — ответила Аня. — Ты становишься очень страшным, когда сердишься.

— В самом деле? Никогда бы в это не поверил.

— Но это так, — обняла меня Аня. — Кстати, почему ты так уверен, что скоро все закончится?

— Видишь ли, в последней битве Павел Ярыгин ранил Леруша очень серьезно. При таком ранении чернокнижнику нужно будет некоторое время, чтобы подлечиться.

— А разве он не может исцелиться магией? — спросила Аня.

— К счастью для нас — не может. Антонио Леруш не слишком сильный одаренный, для того, чтобы заниматься самолечением, кроме того для этого нужны специальные навыки, которых у него нет. А во вторых…

— А во вторых?

— А во вторых его заёмные силы просто не умеют лечить. Крушить, ломать, убивать — пожалуйста.

— А как же все легенды, которые говорят о том, что тот же доктор Фауст мог превращать глину в золото, заставлять цвести цветы, бить фонтаны вина и остальное?

— Насколько мне удалось узнать у человека, который наиболее подкован в таких вопросах, все эти чудеса не более чем сверх качественная иллюзия. Иллюзия у которой есть вкус, запах, которую можно потрогать и увидеть и услышать. Иллюзия, которая обманывает все пять чувств. Но иллюзия так и останется иллюзией. Это просто что-то… Что-то вроде самого совершенного гипноза. Эту иллюзию не определить никакими способами. По крайней мере так считается. Люди видят то, что хотят видеть, но стоит её развеять, и они увидят, что скажем вместо бифштекса едят воздух, или кусок грязи, что вместо золота держат в руках мусор или пустоту.

— Какая однако, жуткая иллюзия, — поежилась Аня.

— Слава богу наш общий знакомый не может её применять, иначе бы все мы уже жили словно… Спящие зомби, подключенные к огромному компьютеру.

Анна снова поежилась.

— Именно поэтому есть ещё один повод для того, чтобы уничтожить этого итальянца. С этим я ознакомился у ещё одного нашего знакомого, а после из Италии прислали том подобной документации к ознакомлению. Именно поэтому я сейчас постоянно работаю сверхурочно, прихожу домой просто для того, чтобы заснуть, и постоянно взвинчен и нахожусь в жутком напряжении.

Вместо ответа Аня только приобняла меня и слегка поцеловала в лоб.

— Береги себя, — сказала она.

— Обязательно, — поцеловал её в ответ я. — Единственное, что придает мне сил, это осознание того, что если сейчас я сложу руки и ничего не буду делать, это чудовище просто вырвется на свободу, и тогда… Тогда даже не знаю, что будет и как описать то, что будет твориться.

— Береги себя, — ещё раз на прощание обняла меня Аня.

Я молча спустился вниз на подземный паркинг, и заведя автомобиль поехал на работу. Всё это я узнал ещё вчера вы, после того как навещал деда, пришлось заехать на работу и ознакомиться с документами. Именно тогда мы поняли то, что Леруш не способен творить такой кошмар — если бы он мог массово внушать людям такие иллюзии, то начался бы небольшой Армагеддон… И жили бы мы придушил условиях совсем в другой ситуации. Правда и недовольных бы тоже не было. Все были бы счастливы и ходили улыбаясь как идиоты. Вот оно — самое страшное колдовство.