Алекс Ферр - Одиночный рубеж 3 - Зелёный коридор [СИ]

— За живую секс-легенду Алесуна! — произнёс я ответный тост.

Гай незамедлительно откликнулся, кажется, даже не заметив никаких подтекстов:

— А??! Нет, здесь, у Древа, я стану куда легендарнее!! — отозвался он. — Мне подарили столько возможностей, прелестное окружение, друзей… — говорил это рыцарь, не меняя темпа пользования нижними фейками. Голос у него был ровный, будто Гай не в бешеном ритме обрабатывал девчонок, а сидел на диване, расслабившись и никуда не спеша. Чертов кудесник. — Нет, определённо здесь я свершу гораздо больше, чем под началом у Нельзинбера. Ну, будем, друг! — Гай опрокинул в себя рюмку и, все же не устояв перед напором вкуса шаманского зелья, согнувшись пополам, отстранился от любовной шестиэтажной пирамиды, закашлялся.

Я, предусмотрительно зажав нос, осушил мелкую посуду, памятуя о том, что Селеста, кажется, для зелья страсти варила в одном котле старые носки, потного Киеренна и помои недельной давности. Смотря на соратника, невольно возгордился своей стойкостью. Уже через секунду меня с головой накрыла волна поднявшейся изнутри звериной страсти. Хищно посмотрел на верхнюю часть пирамиды грифона… Да. Тем более, что они уже с полминуты не получают никаких ласк, потому что Рон решил сначала поболтать, а потом припить допинга.

— Ну и ядреная вещь… — откашлявшись, сказал Рон.

Его слова уже не имели никакого значения. Не сводя глаз со светловолосой Трамы, одной из трёх блондинок, которые одновременно вышли из-под рук Двухсотого, я ухватил её за бархатную руку и повел к уже пустующему дивану. Эта прелестница особенно удалась лешему, все было при ней: и попка орешком, и грудь моего любимого размера. Маленькие, тёмные соски выделялись на мраморной коже и призывно торчали, стягивая на себя всё внимание. Но не только они. Не отрывая взгляда от пухлых, розовых губ Трамы, я небрежно завалил её на влажный от активного использования диван и накрыл своим телом. Член безошибочно отыскал заднюю дверь и плавно туда вошёл. Трама охнула, вцепившись коготками мне в спину, но, чуть позже, освоившись, расслабилась и сладостно застонала. Я тоже, убедившись, что не делаю девчонке больно, заработал с удвоенной силой, ритмично шлифуя попку фейки. Светловолосая жрица, пользуясь своей непосредственной близостью, ласково целовала меня, периодически вскрикивая на особо сильных моментах соития. Я выпрямился, и взяв её шикарную грудь в две свои пятерни, крепко сжав, продолжил. До пика оставалось совсем немного… Схватил Траму за талию и сделал совместный переворот, по итогу которого прелестница оказалась сверху, а я в пассивном положении. Как ни странно, она даже не стала снижать темп, алчно прыгая на члене упругой дыркой. Когда я был готов вот-вот выбросить очередную порцию спермы, красавица снялась с члена и прильнула к осиротевшей плоти горячими губами, маленькими, но сильными пальчиками сдавливая основание. Это чуть замедлило прогресс, но совсем ненамного, уже через минуту её активных лобзаний и умелых манипуляций, Трама получила искомое и улетела прочь.

Мимо, будто нарочно, пролетела её сестрица Панча.

— Пс, красотка, — я ласково прикоснулся к её бедру. Эта из тройственной партии была самая хрупкая. Для некоторых, может, худосочная, но для меня в самый раз. Тонкая талия, плоская попка в форме сердечка и миниатюрная, очень аккуратная грудь.

— Да, лорд? — Панча остановилась, с интересом поглядывая на мой член, который начал восставать для следующего подвига.

— Холодает, а у меня мёрзнут яйца. Согрей, — я сам себе был готов выдать медаль за подкаты девяносто девятого уровня.

Ничуть не обидевшись на похотливое предложение, фейка улыбнулась и, сделав в воздухе петлю, спикировала ко мне на колени, согревая дыханием одинокие фаберже.

К ней присоединилась Антея, и мы продолжили марафон. И всё же хорошее зелье сварила Селеста: бодрость больше не проседала, а похоть с каждой минутой крепла, но поздняя ночь цепкими когтистыми лапами утягивала в дремоту, которой не хотелось сопротивляться. Юные, упругие тела феек мелькали перед слипающимися глазами, член посылал в мозг сигналы удовольствия, казалось, нет ничего идеальнее этого места и момента…

Всепоглощающая темнота и слой земли скрыли меня от посторонних глаз. Или глазниц. П ока не могу высунуться и обнаружить себя, как только начинаю показываться из-под земли, оголтелые латники тут же бросаются рубить всё инородное и чуждое их холодному мироощущению. П ока выжи даю.