Гарри Тертлдав - Бесславные дни

- Посмотри с другой стороны, - сказал его приятель. - Если бы мы сейчас были дома, вокруг скорее всего лежал бы снег.

- Снег лежал бы, если бы дома находился ты, - возразил Флетч. - Это твоя проблема. А я из Сан-Диего. Я знаю о снеге не больше, чем гавайцы.

- Ты вырос в городе с военно-морской базой. Ты находишься в месте, где моряков больше, чем где бы то ни было. Хрена ли ты забыл в армии?

- Иногда мне и самому интересно, - признал Армитидж. Если бы он выпил чуть больше, он бы принялся рассуждать о собственном имени. Единственное, чего не вызывала выпивка - это мыслей о Джейн. Она ушла, и вернуть её не было никакой возможности. Вот поэтому он и пил. Он вернулся к предыдущему вопросу. - Хрена ли я забыл в армии? Делаю, всё, что могу. А ты?

Гордон Дуглас не ответил. Он положил голову на барную стойку и захрапел. Флетч растолкал приятеля. Сделать это оказалось непросто, ведь он сам уже клевал носом. Вместе они вернулись в общежитие. Патрульные наряды продолжали нести службу. Нельзя сказать, что они прежде никогда не видели пьяного офицера. Тем более двоих.

Следующим утром, пачка аспирина и несколько литров черного кофе едва смогли развеять похмелье Флетчера. Он решил приготовить сухой тост с кофе. Казалось, съеденное и выпитое заполнило весь желудок. Дуглас выглядел так же, как себя чувствовал, что служило слабым утешением.

Их на самом деле отправили на стрельбы. Наличие рядом громыхающего 105 мм орудия плохо помогало восстановлению. Он принял ещё аспирина и пожалел, что не умер.

Хиро Такахаси вместе с двумя сыновьями загружал "Осима-мару" чанами с прикормкой, пока сампан стоял на приколе в бухте Кевало, что к западу от Гонолулу. Такахаси, невысокий, мускулистый загорелый мужчина 55 лет от роду назвал свою лодку в честь местности, которую покинул ещё в начале века. Он наблюдал, как в оцинкованных бочках туда-сюда сновали гольяны. Хиро знал, что праздничным это путешествие не будет.

Он задумался, понимали ли это его сыновья.

- Вставайте! Пошевеливайтесь! - выкрикнул он по-японски - на единственном языке, который знал.

Хироси и Кензо улыбнулись в ответ. Он не заметил, чтобы они двигались быстрее. А должны были. Сыновья были вдвое моложе его самого, но уже были сантиметров на 10 выше. Значит, они должны быть сильнее него. Если и были, он этого не замечал. У них не было того огня в глазах, не было страсти к общему делу, какой обладал Хиро. Он не понимал, почему. Не сказать, что он не пытался зажечь в них эту страсть.

Выставляя бочку на палубе, Хироси произнес что-то по-английски. Младший брат ответил на том же языке. Образование они получили в американских школах на Оаху. По-английски они говорили с той же охотой, что и по-японски, хотя Хиро и отправлял их в японскую школу после окончания обучения в американской. Они называли себя Хэнк и Кен так же часто, как пользовались теми именами, что дал им отец.

Они рассмеялись громко, по-американски. Хиро с подозрением на них посмотрел. Они смеялись над ним? Сыновья часто переходили на английский, когда не хотели, чтобы он понимал, о чём они говорили.

По всей бухте Кевало заводились дизельные двигатели. Выкрашенные синим сампаны вырывались из узкой гавани на просторы Тихого океана. Синяя окраска служила камуфляжем. Рыбаки надеялись, что она сможет обмануть тунца. Ещё они надеялись, что другие рыбаки не заметят выбранные ими рыбные места.

Когда Хиро только прибыл на Гавайи, сампаны ходили под парусом. Дизель позволял уходить в море намного дальше. Заводя двигатель "Осима-мару", Такахаси пробормотал что-то себе под нос. Ему нравилось первым выходить из бухты. Но не сегодня, когда пришлось силой выталкивать сыновей из кроватей. Они, что, думают, что тунец тоже любит поспать?

Стоя на носу, сыновья пихали в воде пустой стеклянный шар размером с человеческую голову. Этот поплавок доплыл сюда от самой Японии. Пара таких стояли на большинстве сампанов. В районе острова Кауаи они встречали чаще, чем где бы то ни было ещё. Без сомнений, это проделки местных течений.

Хиро спрыгнул с причала и запустил "Осима-мару". Сыновья продолжали играться с шаром. Наконец, Хиро потерял терпение.

- Может, хватит дурью маяться? - выкрикнул он.

- Прости, отец, - сказал Хироси. Было видно и слышно, что никакой вины он не испытывал. Его лицо расплылось в глупой ухмылке.

Помрачневший Хиро направил "Осима-мару" на юго-запад.

- Осторожнее, отец, - подал голос Кензо. - Ты же не хочешь оказаться в оборонительном морском районе?