Виктор Мишин - Солдат [Солдат. Превратности судьбы. Возвращение]

— Да не надо никуда выходить, — повернул голову к лейтехе я, — слышь, военный, еще одна такая вылазка, я тебя на месяц в госпиталь отправлю, — вполне всерьез проговорил я.

Надо отдать должное, лейтенант не стал кочевряжиться, просто промолчал тогда, ответит он мне чуть позже, но это будет потом.

Выйдя от командиров, не успел отойти, как меня окрикнули.

— Сержант, Саша? — я повернулся, капитан и политрук стояли возле входа на КП и смотрели на меня.

— Слушаю, — чуть подтянувшись, ответил я.

— Ты где так драться научился, заглядение просто? — спросил капитан.

— Так немцы научили…

— Чего? Как это немцы? — охренели от услышанного оба командира.

— Да вот так, жить захочешь — научишься! — ответил я.

Ночью на нашем участке обороны фрицы взяли тайм-аут. Видимо, мы тоже им неплохо вломили, раз успокоились немного. Только «люстры» подвешивают, а стрельбы нет совсем. В такой тишине аж в ушах звенело, я почему-то не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, размышляя. Ну, вот, сколько таких кумов, сватов и прочих… родственничков служит сейчас в армии. Неужели все они так хотят выслужиться? Хотя, помня, сколько в двухтысячных годах будет всевозможных полковников и генералов, участников войны, становится понятным, как они столько прожили. У меня вон четыре деда на войне. Один без вести пропал в сентябре сорок первого, один в декабре, то есть уже скоро, будет тяжело ранен, но будет на фронте до конца войны. Третий связистом дойдет до Австрии, победу там застанет и вернется домой без царапины, а последний и вовсе служит портным у одного из действующих генералов. Так вот, даже те из дедов, кто и войны-то как таковой не видел, и то покинут этот мир меньше чем через тридцать лет. Им всего-то будет чуть больше пятидесяти. Ран нет, болезней врожденных нет, а умрут рано. А эти, герои, блин, чуть не до ста будут жить. Вот, конечно, мое это мнение, и как любое личное мнение может быть ошибочным, но все-таки считаю, что реальных боевых офицеров в двухтысячных годах должно было быть намного меньше. Ведь сказывается все, и ранения, и сдавшие нервишки. А те, что еще живы в двадцать первом веке, обычные тыловики, за малым исключением, конечно.

Уснул только после трех утра. Забывшись от усталости. Немцы разбудили нас сегодня поздно, часов в девять. Тоже устали, видимо, а может, потери большие, им тоже достается в последние дни всерьез. Наши долбят их и авиацией, и артиллерией, раздергивая прибывающие части, не давая концентрироваться. Но скоро с этим начнется напряг. Скоро уже наступление, снарядов здесь будут выделять мало, а авиация будет прикована к земле плохой погодой. Уже сейчас такая облачность, что темно, как в з… в одном известном месте, в общем. С утра такая была чудная погодка, а к вечеру не пойми чего.

Около десяти вызвал к себе капитан.

— Слушай, сержант, нам приказ из штаба полка, надо проверить пару домов. Разведка боем…

— Молочный, а еще какие? — интересуюсь я.

— Э-э… Так те, что рядом. Один слева, другой сзади, — удивился капитан, конечно, но не стал вдаваться в подробности.

— Я и так скажу. Там везде немцы. Численность каждого дома-гарнизона до двух взводов пехоты, хотя теперь, может, и поменьше быть. Минимум две самоходки типа Stug, упрятаны позади «Молочного», прилично так замаскированы. Дальше в конце квартала забор, отделяющий «железку» от города, сразу за ним танковый взвод, Т-4, если быть точным. Что вас конкретно интересует?

— Ты сейчас тут с кем разговаривал? — спросил ротный, когда я остановился. И чего они меня постоянно так спрашивают?

— Докладывал, товарищ капитан.

— Откуда сведения? — насупился наш политический.

— Из лесу вестимо… Виноват, товарищ политрук. Когда «охотился», приглядел.

— И что будем делать, товарищи командиры? — задумчиво спросил политрук.

— Доложим, а там куда кривая выведет! — улыбнувшись, ответил я.

— Может, артиллерию запросить?

— Тут мы, по крайней мере, знаем, что там у них есть, а если ударим, то они залягут преспокойно, а еще хуже — ответят. И останется нам просто сдохнуть, пропустив противника по своим трупам. Как-то это уж больно расточительно… — закончил я свою речь.

— Эка ты завернул! — восхитился политрук. — Вроде сначала думал, что трусишь, а у тебя дальний прицел…

— А то, товарищ политрук. Если нас тут в землю втопчут, кто врага-то остановит, командованию еще резервы дергать, так нет их уже, все выгребли.

— А это-то откуда знаешь? — хором спросили командиры.