Олег Ковальчук - Псионик. Финал

С другой стороны бахнул выстрел от моего кинетического заряда. Вроде всем успел влупить.

— Франклин, Питер, подняли свои жопы, и прикрывайте Андора, живо! — от злобного рыка Марии, даже у меня волосы на загривке зашевелились.

После её указания, откуда-то со стороны последовали куцые очереди.

Одна из тварей перестала смотреть на меня, и повернулась куда-то в сторону. Одновременно с этим, в канале отряда ещё кто-то начал заунывно вопить.

А я тем временем пытался вырубить рогатого, который оказался несколько расторопнее моей первой жертвы.

Я решил не распыляться, и всю огневую мощь направил в своего противника. Я лупил его щупальцем, пытался пробиться сквозь ментальную защиту хоботом и щупом, рубил топором и выпускал прямо в морду очередь за очередью.

Сбоку от меня что-то мелькнуло.

Я скосил глаза, и увидел как какая-то неясная фигура выпрыгнула из того самого бассейна, который продолжал чадить чёрным.

Вслед за фигурой потянулся дымный шлейф. Черт! Похоже ещё какая-то тварь. На перерез фигуре, из брюха самой дальней псевдо-беары вылетел один из рогатых. Твою мать! Они сидя в тушах доставляют проблем, а сейчас ещё и нападать начнут. Учитывая особенности их скелетов, чувствую, приближаются серьёзные проблемы.

Наконец я смог перерубить туловище второй твари и огляделся.

Мимо меня пробежала Мария. Она поливала огнём из винтовки скачущую, в след за неясной тенью, рогатую тварь.

Я только сейчас понял, что тень это на самом деле Сатир. От него пластами отваливалась густая жижа.

Он сжимал в руках что-то тяжёлое и массивное и спешил к тем воротам откуда мы до этого вышли.

— Мария, ты с этой скачущей рогаткой справишься? — спросил я, смещаясь к последней твари, которая тоже почти выбралась из своего беарообразного кокона.

— Да, но лучше потягивайся к выходу, сейчас будем уходить, ответила девушка, а потом добавила: — Эй, слюнтяи, давайте тоже на выход. — это похоже адресовалось медику и его команде. Видимо они в чём то успели проштрафиться.

Кстати, вопли на заднем плане стихли. Не знаю кто там орал, но вроде уже всё в порядке.

Подпрыгнув в верх, я с силой опустил топор на хребет рогатого, нога которого запуталась в брюхе дохлой псевдо-беары.

На этот раз, все получилось гораздо проще и быстрее.

Существо сложилось пополам и принялось сучить ногами, жалобно постанывая.

Окинув глазами побоище и перерубленных рогачей, я повернулся в сторону ворот. Похоже этим ребятам сейчас не до драки, так что я даже не боюсь к ним спиной поворачиваться.

Я увидел, как Мария стоит над последним из рогатых псиоников и прижав его к земле ногой расстреливает его голову сплошной очередью. Дуло её винтовки раскалилось и начало зловеще светиться.

Я не видел лицо девушки, но чувствую, ничего хорошего я бы там не увидел.

Подскочив к ней, я подпрыгнул и всем своим весом вонзил топор в живот твари. Я с удовлетворением услышал хруст перерубленного позвоночника.

Мы встретились с Марией взглядами, и синхронно друг другу кивнули.

Я повертел головой. Ментальное давление от последней твари чувствовалось, но она была больше занята собой и собственными страданиями.

У ворот стояли трое. В них я узнал медика и штурмовиков. Они совершали какие-то действия с воротами, но на мой взгляд это скорее было имитацией деятельности.

— А где Сатир?.. — хрипло спросил я, а потом вдруг понял, что дымящаяся куча, недалеко от троицы, и была клоном. Хотя, я больше не буду так их называть. Эти двое, сегодня мне серьёзно помогли, и показали себя с наилучшей стороны.

Я двинулся вперёд, не дождавшись ответа. Я даже закусил губу от досады. Надеюсь Сатир выжил.

Меня догнала Мария.

— Этот скот рогатый, плюнул в него в последний момент. Там кислота какая-то, даже щит не помог.

Я увидел что грудь у Сатира вздымается, и сразу бросился к нему.

У него было разворочено плечо… Хотя не только плечо, из страшной раны торчали кости. Будто кто-то откусил от него кусок. Наёмник явно умирал, и при этом он до сих пор сжимал что-то в руках. Я встретился с ним глазами. Боец мелко дышал, и ему явно было очень больно, однако его взгляд остался прямым и твёрдым. Он же все понимает… И терпит.

На меня вдруг навалилось вся неправильность ситуации, и я едва не заорал от гнева.

— Франклин! Франклин твою мать! — рявкнул я. Боец вздрогнул, и медленно повернулся ко мне. — Ты что, нахрен, делаешь, а?

— Т-так дверь открываю, — я даже сквозь стекло шлема видел как у него задрожала нижняя челюсть. Я что такой страшный?