Владимир Кельт - Битва за жизнь (том 1) [СИ]

– Я сам могу это сделать, – сказал Тимманс, сняв с пояса дубинку. – Мы с Аллертом давние знакомые, он хорошо помнит выбитые зубы, и очень обрадуется встрече. Вот даже Творцом поклясться могу! Легко его укокошу. Не думай, на твою долю не претендую. Все себе заберешь.

Человек в черном не ответил.

– Он не такой крутой, как все тут считают, – щербато усмехнулся Тимманс. – Я знаю, о чем говорю. Однажды избил его так, что живого места не осталось. А он что? Скулил как баба да кровищей харкал.

Человек в черном не слушал.

– Так и было, – повторил Тимманс.

Створки лифта распахнулись. Тимманс удобнее перехватил в руке дубинку.

– Ладно, не хочешь отказываться от миссии, так дай хоть ребра ему пересчитать. Знаешь сколько этот урод мне крови выпил? Я вот…

– Отдай блок-пропуск, – резанул хриплый голос.

– Что? Не-е-е… так не пойдет. Я тут главный.

– Ты слишком много треплешься. Это вредно для дела.

Боль пришла прежде, чем Тимманс успел замахнуться энергодубинкой. Неуловимым для глаз движением ассасин перехватил его запястье и вывернул. Глухо хрустнула кость. И пока Тимманс собирался ударить левой, в руках убийцы что-то сверкнуло. Тонкое, как струна.

Шею Тимманса обожгло раскаленным железом. Что-то влажно зашипело, запахло жженой плотью. Отрезанная мономолекулярной нитью голова слетела с плеч.

Где-то в коридоре раздался глухой звук, похожий на щелчок пальцев; затем легкий, едва уловимый звон, будто кто-то уронил монету. Рэйн насторожился. Ему эти безобидные звуки говорили совсем иное. Напоминало выстрел из пистолета с глушителем и удар об пол вылетевшей гильзы.

Он прислушался: треск одинокой лампы над бронированной дверью камеры, стук собственного сердца и больше ничего. Не слышны твердые шаги надзирателей, нет механического скрежета турелей, когда те поворачивают стволы, проверяя свою территорию. За пределами камеры «Бастион» словно вымер, что в принципе невозможно. Скорее растают ледники Лост-Прайм, чем откажут системы безопасности пекла.

Решив, что не станет дожидаться отгадки, Рэйн потушил освещение и кинулся к перегородке душевой. Щелчком пальца выставил температуру воды на максимум и открыл кран. С потолка хлынул горячий ливень, это должно отвлечь того, кто вот-вот ворвется внутрь. И когда клубы пара заволокли мрачную камеру, Рэйн уже замер у двери. Сейчас он был полон ярости ровным счетом настолько, чтобы защитить свою жизнь. И в тоже время спокоен настолько, чтобы не дать повода механическому пауку пробудиться, впрыснуть токсин и вырубить в самый неподходящий момент. Контроль над чувствами. Контроль над телом.

В темноте клубился пар. Громко лупила вода по бетонному полу душевой. Рэйн ждал. Киберинтерфейс автоматически перевел зрение в режим ночного видения. Дверь в камеру открылась. Быстрая тень проскочила внутрь и метнулась к душевой. Движения молниеносные и четкие, отточены настолько, что впору восхищаться.

Или бояться.

Послышался плеск воды, едва уловимо раздались два резких шага. Силуэт убийцы отчетливо виден Рэйну, но оружия нападающий почему-то не достал. Не важно. Так даже лучше, потому что против пистолета с голыми руками не повоюешь.

Рэйн приготовился к броску. Надо сбить врага с ног одним четким ударом, чтобы паук не сраегировал. Оглушить. Свернуть шею…

Он не успел. Секунда – и тень уже кидается на него. В руках ассасина сверкнула смертоносная паутина мономолекулярной нити, и Рэйн едва отскочил в сторону. Плечо обожгло. Ассасин ударил ногой в корпус, Рэйн умудрился поставить блок, но тут же получил подсечку. Рухнул на пол. В шею впились металлические паучьи иглы, тень стремительно навалилась сверху. Руки ловко растянули нить, готовясь изрезать противника на лоскуты.

Боли Рэйн не почувствовал. Ее не было, даже когда струна прошла сквозь предплечье и уперлась в титан.

Сумерки сгущались. Здесь, в степи, они давно сделали свое дело: залили округу серой краской и принялись пожирать контуры ландшафта. Фары аэрокара разгоняли мрак, в их ровном белом свете отчетливо виднелась заснеженная земля с бурыми проплешинами. Вот уже больше часа Ной гнал на окраину, выжимая из двигателя казенной «Сиеры» максимум. Морось росчерками скользила по лобовому стеклу, а далеко позади сиял огнями мегаполис, и складывалось впечатление, что до него сумраку никогда не добраться.

«Бастион» по-прежнему молчал. Сейчас Ной проклинал собственную самонадеянность и упрямство, которые заставили поступить как того требовал Закон. И что теперь?