Zak Dummy - Когда богу стало скучно 4 том [СИ]

«Нашла время»

— Вопросы?

— Да, но не к тебе.

Ухмыльнувшись и слегка прищурив взгляд, она посмотрел на меня, как бы сверху вниз, словно на насекомое.

Развернувшись, она, набрав воздух в лёгкие, гордо вздёрнула голову.

— Люди, нет товарищи!

Её рука оказалась на груди, а басистый голос зазвенел в ушах

— Все мы жертвы, нас никто не спрашивал, никто не предупреждал. У нас просто отняли дом, родственников, у кого-то даже детей и родителей. Все мы страдали, но чудом смогли выжить, добравшись сюда. Да, мы жертвы, но так-же мы и личности, даже больше мы сильные личности, раз смогли выжить, а не пушечное мясо, как выразился этот человек.

Не обернувшись, она показала на меня рукой.

— Я повторю, чтобы вы поняли. Мы личности, мы имеем право на самое лучшее, но не получаем даже самое необходимое. У многих из вас, кто горбатиться, вспахивая землю, ремонтируя дома, следя за животными, нет даже воды в номере. Я не говорю о еде, когда же этот мужчины, что с таким презрением смотрит на нас, не считая нас не то, что за равных даже за людей, живёт в самом роскошном номере, роскошнее только у главы, чьим сыном он и является.

Качнув корпусом, она продолжила, но уже больше.

— Я думала, что время, когда собственность народа переходит от одного коррупционера к его сыновьям уже давно прошло, но нет. Эти… люди, решили злостно воспользоваться сложившейся ситуацией. Они высокомерно решили заставить страдать людей, которые и так страдают. Они работаю за пятерых, они не доедают. Из-за них теперь в этом лагере дети умирают на руках матерей, а женщины вынуждены торговать телом за булку хлеба. Вот таким сделал лагерь человек, которого все тут называют главой и во всём этом ему помог никто иной как он.

Она уже всё же соизволила обернуться ко мне, хоть и в пол корпуса, а её палец так и тычет в меня, словно готовясь в любой момент выстрелить.

«Что эта дура несёт вообще? А про страдающих мужчин ничего не скажешь? Их как бы тут подавляющее большинство»

Всё тело аж передёрнуло от этой ереси. Пальцы начали холодеть, тело неметь, а глаз нервно дёргаться.

«И эта её благодарность? Я, конечно, не ждал этого, всё же мне платят за то, что я делаю. Хотя при желании я могу легко уйти отсюда и жить где-то в отдалении, прихватив с собой парочку женщин, что будут снимать с себя трусики по одному моему желанию. Да, я мог это сделать.

Это бы значительно облегчило мне жизнь. Я бы меньше работал и больше мог себе позволить. Я бы прошлый так бы и поступил в это время. Я бы наплевал на всё и жил бы только ради себя, но теперь всё иначе.

Я хочу искупить свои ошибки, хочу помогать другим и особенно Дяде. Я не жду благодарностей за это, мне плевать на них, но всё же?»

На мгновение я почувствовал, как отключаюсь. Всего мгновение, но они ощутимы. Голова то и дело отклоняется в бок, а в глазах темнеет чаще, будто бы я заморгал в два раза быстрее.

Холод уже подошёл к ступням, а во рту пересохло. Горло зачесалось, я вновь почувствовал жар на затылке, так же, как и тогда.

«Как она может подобное говорить? Как так можно? Благодаря Дяди вы все ещё не подохли? Он усмирил вас, и пашет целыми днями, практически без сна, чтобы только вам было лучше, а такие как я, Ритц, Гноми, Чанко, Роза и даже Хильда с Робертой… Ральф умер, обеспечивая вас трусов. А вы сейчас смотрите на меня с такой злобой, стоило только сказать вам, что мы виноваты в ваших страданиях. Да большая часть живы только благодаря мне. Меня всего месяц не было и тут все начали умирать с голоду»

Суховатый привкус гнили почувствовался во рту. Мне захотелось блевать только лишь одного вида этих отбросов.

«Надеюсь они все подохнут»

— И вот даже зная всё это, мы ничего не сказали. Знаете почему? Почему мы терпели? А я вам скажу, скажу то, что вы итак знаете, но боитесь сказать. Мы не хотим страданий. Мы не хотим, чтобы кто-то страдал. Не хотим, чтобы ещё не устаканившийся лагерь пережил смену правительства, даже такого. Не хотим, чтобы ещё больше умерло детей, ещё больше людей голодало. Мы не хотим страданий, потому что мы люди, мы хотим лишь, чтобы к каждому из нас относились с уважением.

«С уважением? А вы заслужили его? С какого хера я должен вас уважать просто потому, что вы есть? А вы меня уважаете, уважаете дядю или же других смельчаков? Я что-то не вижу, хотя мы как никто другой достойны уважения»

Её голос всё так же громок, но уже стал мягче, как и язык тела. Она словно убаюкивает ребёнка. А все смотрят практически не моргая, лишь некоторые всего три от силы пять человек, слушают с явным отвращением. Я их запомнил.