Руслан Муха - Воронов дар. Изнанка прошлого

— Я надеюсь, что Царь сейчас же не доложит отцу, о том, что я здесь? — осторожно спросил я.

Марфа поджала губы, дернула плечами и отвела взгляд.

— В этом я не уверена.

Я выругался. Это доставит мне немало проблем. Если отец узнает, что я помогал вурду — боюсь даже представить, что он со мной сделает.

— Позвони и попроси, чтобы он не сообщал, — попросил я Марусю. — Передай, что я все понял и больше не сунусь к вам.

Маруся кивнула и снова унеслась из кабинета.

— Миссия по спасению провалилась? — иронично поинтересовался Якоб.

— Не совсем, — мотнул я головой. — Попробуем кое-что еще. У меня есть запасной план.

Якоб вопросительно вскинул брови, а я отмахнулся, достал зеркало связи, после его закрыл.

Маруся вернулась и с порога заявила:

— Царь пообещал, что не выдаст вас. Но это в первый и последний раз. Теперь вы должны уйти.

— Ты можешь нам помочь, — сказал я. — У тебя ведь наверняка тоже есть связи.

Глаза Маруси расширились от ужаса:

— Что вы! Какие к черту связи?! Нет-нет-нет, меня в это впутывать не надо. Я простая бордельная девка….

— Я же не прошу тебя перевозить его через границу. Просто помоги найти для него транспорт и еще нам нужен проводник. Я заплачу тебе за это двадцать тысяч.

Глаза у Маруси алчно сверкнули, она взволнованно облизнула губы, покосилась на дверь — эта сумма для нее была явно немаленькой. Но и все же она еще боялась и не могла решиться.

— Если Царь узнает, он меня убьёт. И это не образ речи, он меня не простит.

— Не узнает.

— Я могу стереть твою память или заменить воспоминания, — широко улыбнулся Якоб.

— Это ведь запрещено, — покосился я на Вурда.

— Я же сказал, мне теперь плевать на законы империи. И заклинание — с не родовыми чародеями это проще простого. Они же вообще не сопротивляются.

— Даже не знаю, — взволнованно пробормотала Маруся, уткнув взгляд в пол. — Есть у меня один знакомый проводник, захаживал как-то к нам. Тетраход могу отдать свой — он то еще ржавое корыто, но до границы доедет. Правда, мне бы не хотелось, чтобы его там нашли.

— Доплатим проводнику сверху, и он от него избавиться, — пожал плечами Якоб.

В подтверждение его слов я кивнул, но Маруся хоть и уже начала обсуждать план действий, явно все еще сомневалась в правильности своего решения.

— Двадцать пять, — решил я ее добить, чтобы уж наверняка.

Маруся, услышав это взвилась, засуетилась, бросилась запирать дверь.

— Хорошо, — сказала она. — Я согласна. Но сейчас вы должны уйти. Вот ключи от моей жилой капсулы, пересидите там. Я вернусь в полночь. Но деньги мне нужны сейчас. И проводник возьмет не меньше пятидесяти, учитывая кого именно ему придется переводить.

Я поморщился, мысленно подсчитывая деньги. Но все же должно хватить.

— Я дам только половину, — ответил я Марусе, забирая у нее ключи и доставая деньги из рюкзака, — а остальное получишь после того, как Якоб сядет в тетраход с проводником.

Маруся поджала недовольно губы:

— Проводник не из Варганы, на это уйдет время, возможно его заберут завтра или послезавтра. А я должна уехать сегодня ночью.

— Уехать? — не понял я.

— Конечно, — фыркнула она. — Царь не дурак, он все равно поймет, что я сделала. Поэтому я тоже уеду — давно хотела это сделать, да вот, случая не подворачивалось. А теперь с деньгами рвану куда-нибудь на восток, поменяю имя и заживу как человек.

Маруся мечтательно улыбнулась, но спохватившись, снова сострила привычное стервозно-нагловатое лицо.

Деньги все и сразу я ей давать конечно не собирался, ей ничего не стоит нас кинуть, поэтому я сказал:

— Значит, это в твоих интересах, поторопи своего проводника. А вторую половину получишь тогда, когда мой человек уедет с проводником.

Маруся зло сверкнула глазами, но все же кивнула, соглашаясь. После она назвала адрес своей капсулы, и мы с Якобом покинули бордель.

На дворе уже был вечер, я взглянул на часы, скоро дома сядут ужинать, наверняка мама или Нана зайдут ко мне, постучат и позовут есть. Как они отреагируют на то, что я не отвечу? Дверь заперта изнутри, замок в моей комнате не чародейский и даже маме не составит труда его открыть, но моя деликатная мать скорее всего не станет этого делать. Без стука и разрешения она перестала заходить ко мне в комнату, как только мне исполнилось двенадцать. А вот отец может и вломиться, если что-то заподозрит. Но я все же надеялся, что он решит, что я все еще скорблю и не хочу никого видеть.