Руслан Муха - Воронов дар. Играя с судьбой

— Что ж, — император задумчиво уставился вдаль, — запросы у вас непомерно высоки… — В его голосе нет злобы или раздражение, он продолжал давить авторитетом.

— Не слишком и высоки, — беззаботно пожал я плечами, — мы владеем самым могущественным и дорогим ресурсом в Славии, и мы собираемся самостоятельно добывать для государства мертвую ойру, думаю, десять процентов налога было бы в самый раз.

Император едва заметно улыбнулся, зато я поймал на себе еще один взгляд, довольно жёсткий и колючий — он принадлежал Григорию. Ему мой тон однозначно не понравился.

— Весьма амбициозные желания у вас, княжич, — немного помолчав, сказал император. — Прекрасно понимаю, чем это обусловлено — молодость не терпит полутонов, или все — или ничего. Я и сам был в вашем возрасте такой же. Это в вас меня подкупает. Но я все же хотел бы послушать, что по этому поводу думают старшие члены семьи, все же дела я буду вести с ними, а не с вами.

Снисхождения и насмешка во всем: в тоне императора, во взгляде, в легкой ухмылке. Все что я сказал он даже близко не воспринял всерьез. Но я на это и не рассчитывал, моей задачей было продемонстрировать Олегу наши возможности и задать направление, дать понять, что мы вправе требовать больше, чем они предложат.

Конечно, здесь император был в своем праве, добыча мертвой ойры приравнивалась к добыче любой другой ойры, так как в новом законодательстве ничего о ней не было прописано. На поблажки с понижением налога могли рассчитывать только члены императорской семьи или семьи с особыми заслугами перед империей. При жизни я не слишком всем этим интересовался, но был уверен более чем, что император зачастую опирается не на закон, а на собственное чутье. И любой закон, по прихоти его величества, может вмиг измениться. Совет министров мало влиял на его решения, боясь попасть в немилость. Но я не сомневался, что в данном случае мы можем требовать больше, чем предлагал император.

— Это не мысли моего племянника, — неуверенно начал Олег, наконец, начав говорить, то что необходимо, — это желание Игоря, и в общем-то, наше общее. Мы готовы заняться добычей самостоятельно, а так как продавать мы ее можем только государству, налог можно и уменьшить.

— Большая ответственность на вас, Гарваны, — улыбнулся хищно император, покосившись на Олега. — Но налог в десять процентов… — вскинул он брови, намекая, что такое понижение наглость чистой воды. — Даже семьи императорской крови не могут рассчитывать на понижение налога более чем на пять процентов. Или вы рассчитываете войти в нашу семью? — хитро улыбнулся император, вперив в меня вопрошающий взгляд, и откровенно застав врасплох.

— Вы ведь еще ни с кем не помолвлены, княжич? — спросил он.

— Нет, мы еще не нашли подходящую партию для Ярослава, — поспешила засунуть свой нос в разговор бабуля.

— Это ведь отлично, — радость на лице императора была весьма наигранной и явно этот разговор он планировал заранее. — А у нас как раз имеется подходящая партия. Княжна Александра ведь почти одного возраста с княжичем.

Император вопросительно уставился на брата, князь Григорий сдержанно промолчал, потом мрачно добавил:

— Если только княжич в действительности хорошо владеет своим проклятием. Мне бы не хотелось, чтобы моя дочь была съедена волком на брачном ложе.

Император весело расхохотался, похлопав брата по плечу:

— Смешно, Григорий, — продолжал он смеяться, хотя едва ли сказанное великим князем было шуткой, но юмор у младшего брата императора всегда был специфичен.

— Но, если все так, как мы наслышаны, — невозмутимо сказал Григорий, — и, если Ярослав Игоревич контролирует себя — нам опасаться нечего.

Это не предложение союза, это только лишь намеки, я прекрасно это осознавал. Манипуляции, малозаметное давление, тонкие психологические игры — любимые забавы аристократов, привыкших жить в лицемерии и интригах.

И все это попало точно туда, куда и было нацелено. Лицо бабули озарила неподдельная радость, глаза заблестели от предвкушения возможностей, которые для нас открывались благодаря помолвке с племянницей императора. Любая другая семья вцепилась бы в эту возможность руками и ногами. Но мне это все решительно не нравилось, потому что я чувствовал подвох. С чего бы это вдруг им предлагать мне в жены княжну? Да, теперь у нас есть источник, но и все же мы пока что далеко не самый влиятельный и богатый род.

— Я слишком молод для помолвки, — уклончиво произнес я, — княжна Александра, несомненно — прекрасна, но я считаю, что для брака нужно нечто большее чем симпатия.