Эолия Шейнберг - Город-Поезд

Эпилог. Часть 3 из 3.

В доме семейства Кхан в гостиной бубнил недавно купленный телевизор. Спикер главного новостного канала Империи вещал последние новости.

— Вернувшийся на престол Император Николай II решил отказаться от восстановления Новороссийска, разрушенного в ходе гражданской войны два месяца назад. Указом Императора было заложено строительство новой столицы, Москвы, чей городской проект был предоставлен Российской Федерацией. Таким образом, Императорский Дом в очередной раз показал, что между Империей и Федерацией намечен курс на сближение и, возможно, в обозримом будущем два государства объединятся в одно.

На экране показали, как спикеру положили на стол листок со срочными новостями.

— К другим новостям… Шесть великих княжеств, участвовавших в восстании, были, наконец, расформированы. Подконтрольные им регионы указом Императора разделены между графами, которым принадлежат соседние земли. После их вступления в право владения в Империи появятся сразу десять новых великих князей. Новый совет князей будет состоять уже из шестнадцати представителей…

Спикер начала вещать что-то о новой дипломатической миссии Анастасии Романовой, единственной выжившей с недавно сбитого вагона Города-Поезда, но хозяйка дома Кханов уже не слушала телевизор. К ней пришли важные гости!

На пороге перед Маргаритой Кхан стоял богатырь больше двух метров ростом в шортах и обтягивающей мускулистое тело майке.

— Добрый день, Маргарита, — Костас уважительно поклонился. — Я друг вашего сына, Роберта.

Окинув оценивающим взглядом гостя, Маргарита тяжело вздохнула.

— Что же ко мне никто с такой фигурой так не приходит!

— Что, простите?

— Да ничего, — Маргарита открыла пошире дверь. — Проходите уже. Не вы первый, не вы последний, кто с ним поговорить пытается.

Последние слова Костас расслышал, находясь уже в прихожей дома. Мать Кхана, войдя в режим домохозяйки, подала гостю тапочки, продолжая говорить на ходу.

— Что же такое творится-то?! То мы приехали и никому не нужны, и нас Управление по Расселению во Внешку поселить пыталось. Говорит, раз сын погиб, значит, и скидка на покупку жилья не полагается. А как Роберта нашли, так нам ещё и страховку за крушение Поезда выплатили, — чуткий слух благородного уловил и то, что мама Кхана сказала полушёпотом. — А я, дура, и не знала, что такая страховка есть! Надо было из них ещё побольше денег выбить. И чего это под документом подпись княжны Романовой стояла?! Ох дела то творятся!

Костас тактично откашлялся.

— Госпожа Кхан, а где, собственно, Роберт? И вы сказали, что к нему ещё кто-то приходил?

— Да он на веранде позади дома живёт, — маман махнула рукой куда-то вправо. — А вы… да! Совсем не похожи на тех друзей, что ходили к нему в последнее время. Там и профессор был. Фамилия у него смешная была. Кембел, кажется?!

Костас по-доброму улыбнулся, вспомнив старого профессора из института САРДЖО.

— Джозеф Кембел. Ваш сын спас нам обоим жизнь на борту Города-Поезда.

Маман добродушно отмахнулась.

— Да-да. Тот старичок говорил что-то подобное. Но это же мой Роберт! Он и спасение людей, — мама развела руками — у меня в голове как-то не складываются. Ещё приходила девушка… Рей… Рейнали… на ней ещё одежда кочевников была. И знак чёрного креста на плече. Что-то говорила Роберту о долге, но ушла ни с чем. Ещё был очень галантный мужчина в клетчатом пиджаке…

Щеки мадам Кхан покраснели.

— Эх, если бы не годы… Да и письмо об официальном разводе с отцом Роберта пришло всего месяц назад.

— Госпожа, — Костас весь напрягся, вспомнив о кое-ком неприятном. — А тот мужчина в клетчатом пиджаке… он Роберту случайно ничего не приносил? Статуэтки, картины, куски барельефа или книги странные?

— Книга была, — Маман нахмурилась. — Мне ещё тогда показалось, что у неё кожаная обложка подозрительная. Там будто человеческое лицо в крике изображено. О, точно! Когда тот мужчина ушёл, на следующий день приходил какой-то странный тип… говорил что-то про вступительное испытание в Ассоциацию Охотников, но, увидев Роберта, ушёл не попрощавшись.

Так за разговором мама Роберта провела гостя на веранду, на которой жил её сын. Парень сидел на табуретке перед пустым холстом, установленным на мольберте.

Увидев знакомую фигуру парня, Костас пронёсся по комнате.

— Здарова, братуха! Сто лет тебя не видел, — легонько хлопнув Роберта по плечу, Костас присел рядом. — Узнал? Мы же в Империи и ники тут над головой не отображаются.