Клим Жуков - Инцидент [litres]

Третья «ходка» майора Карибского была в самом разгаре. Он невыразимо страдал, тоскуя о родном Подмосковье, ведь май в Картахене неизменно превращал его в подтаявшее мороженое. Сволочные коллеги сочувствовали, но помогали, как водится, смехом.

– Ты же Карибский? Карибский! Вот и не плачь, тебе здесь самое место! – такова была дежурная хохма однокашника Тёмы Холодова, который, словно споря с фамилией, жару переносил лучше всех.

Первомай майор встретил в здании этапно-заградительной комендатуры Картахена-3. Сюда доставили группу подозрительных личностей, и он который день прогонял их через игольное ушко зубодробительного теста Кемпфа-Войцеха на предмет выявления скрытых мутантов – мимикранов.

Занятие было то ещё! Нервное. Во-первых, жара, как и было сказано. Не способствует забортная атмосфера вниманию и собранности! Во-вторых, «расколотые» мутанты бывают разные. Некоторые понимают, что попались, и немедленно нападают. Имелись прецеденты.

Однако в данном случае всё обошлось. Более того, все семь человек оказались именно людьми, хотя, скорее всего, заброшенными с неподконтрольной территории. Уже битый час майор втолковывал это начальнику комендатуры подполковнику Ройзману, который всё никак не желал смириться с тем, что фигуранты – его головная боль, а никак не спецразведки.

– Говорю вам со всей ответственностью: это ваша клиентура. Поголовно, – сказал майор и устало облокотился на стол.

Подполковник промокнул пот платочком, спрятал его в карман и скептически прищурился.

– Прямо-таки поголовно? А вот эта, как её… – он переворошил папки с протоколами, – Мария Вила-Лобос… очень подозрительная особа. Не находите? Красивая женщина, вот так, на дороге в прифронтовой полосе. Вам это не кажется странным?

– Кажется, – вздохнул майор, страстно желая оказаться подальше от дотошного коменданта за пару тысяч километров, где не так печёт. – Более того, на вашем месте я бы немедля взял чаровницу в разработку. Но я на своём месте. Реакция Войцеха на уровне одного процента, а вазомоторика методом Кемпфа вообще не определяется. Это человек. Как и все они.

– А этот ваш метод не может дать сбой?

– Не может. Тело, как оказалось, поддаётся копированию, сознание – нет. Надо родиться человеком, прожить жизнь, получить опыт, в том числе врождённую память поколений, чтобы обрести подлинную людскую психику.

– Но всё же? А вдруг?

– Тогда, товарищ подполковник, нам всем придётся очень тоскливо. И я, уж точно, ни вам, ни себе помочь не смогу.

Товарищ подполковник так просто не сдавался. Он хотел спросить ещё кое-что и кое-что уточнить, когда в дверь его кабинета постучали.

– Чёрт-те что! – пробурчал он, и громко, не скрывая раздражения: – Да, в чём дело?! Я же просил: не беспокоить!

В двери показалась загорелая физиономия связиста.

– Простите, но это срочно. Майора Карибского вызывают по ВЧ.

– Да в чём дело, дьявол меня задери?!! Объясните толком!

– Не могу знать. Срочно. Победоград вызывает. Воздух.

Майор поднялся и пошёл за связистом, сопровождаемый в спину злым бурчанием коменданта. Что-то насчёт безалаберности подчинённых, которые не могут сразу доложить о «воздухе», то есть сеансе связи, вне всякой очереди. Карибский предвкушал общение с аппаратом беспроводной связи «Алтай-2», чей телепатический принцип на такой дистанции гарантировал пару часов самой упоительной головной боли. А ещё ему отчего-то казалось, что с Испанией можно распрощаться досрочно.

И он был прав.

Разговор со столицей прошёл кратко, был содержательным и стопудовым, как выстрел из гаубицы.

ЧП, товарищи! ЧП такого размера, что ради него не пожалели рейса реактивного дирижабля спецразведки, без оглядки на чудовищный дефицит топлива, запчастей и моторесурса. Самолёты, разумеется, через аномальные поля такой плотности не летали вовсе. Глубокой ночью следующего дня майор Карибский сидел в приёмной начальника спецразведки МГБ СССР генерала Кречета в столице, в Победограде, под стометровыми перекрытиями подземного города.

И только одного не понимал он: с какого такого перепугу не самую важную птицу прокатили от самой Испании на дирижабле, неужто в столице нет других аналитиков? Есть, и много. Однако факт есть факт. Отделанная дубом дверь с краснорожей табличкой, ковровая дорожка и массивный, словно танк, стол генеральского секретаря. На всё МГБ прославленного товарища Чусовитина.

Чусовитин восседал на рабочем месте, будто не час ночи на дворе, а из-за дубовой преграды глухо рокотал начальственный бас, суля кому-то громы и молнии. Наконец пропищал интерком, и секретарь бросил: