Павел Пуничев - Клан Дятлов 6

— Нету у меня никаких особенностей…

— Ну, ну, не скромничай, иди давай, весь Волшебный Мир с надеждой смотрит на тебя.

Дрыщеватая фигура, в развевающихся алых труселях, быстро удаляясь, рванула к зарослям, в которых паслись стада тучных кролей, и через секунду издалека донесся его радостный вопль:

— Тва-а-а-а-ю-ю-ю-ю-то-о ма-а-а-а-ать!

Казалось, что вся раскинувшаяся за пляжем прерия ожила, и понеслась в нашу сторону. Белый пляж за спиной несущегося к нам мага моментально посерел.

— Вот же, дубина стоеросовая! К канату на хрен беги идиот! — Завопил я, показывая на свисающий из пещеры канат, — Не к нам, твою мать! Па-ва-ра-чивай!

Но ошалевший маг меня не слышал, во всю загребая мосластыми конечностями, он мчался прямо к нам, ведя за собой с полтысячи лопоухих убийц.

— Гоша, готовься, сейчас нам понадобится любая помощь.

Голем повернул голову в сторону приближающихся кролей, пару секунд всматриваясь в открывающееся зрелище, затем истошно заверещал, схватился руками за грудь и рассыпался на кучку отдельных костей.

— Мэ-э-э…

— Чёй-то с ним?

— Ну, бл…ть, здорово! Очень вовремя. У него, что, сердечный приступ случился?!

Однако разбираться, что же приключилось с Гошей было некогда, враги были на подходе. Как и наш маг.

На счет бонуса он явно приврал, потому что бежал он как ветер, обогнав преследующую его толпу на десяток метров. Он даже успел взлететь на крышу, когда приливная волна кролей всей массой ударила в стенку вагончика. Маг взмахнул руками и полетел обратно, прямо в бушующее меховое море. Не знаю, как я успел схватить его за ногу, в итоге до конца он не улетел. За вторую ногу схватился Майор и мы потащили его наверх. Это было тяжеловато, ведь на правом ухе мага повис рычащий увесистый кроль, но все же мы его вытащили и тут же присоединились к остальным, тыча копьями во все прибывающую толпу врагов. Занятие это было веселое, но, к сожалению, мало перспективное. Кроличье море под нами бурлило и кипело и попасть несколько раз по одному и тому же кролю было решительно невозможно. Правда того, что практически отгрыз ухо Пофигу, все же добили, получив еще по восемь очей на рыло, но на этом наши временные успехи закончились. Вагончик скрипел и трещал, грозясь развалиться на части, а затем захрустело и он под напором кроличьих тел стронулся с места и сантиметр за сантиметром начал продвигаться к обрыву.

— Твою ж, мать, взвыл я, наотмашь, как дубинкой ударяя по все увеличившемуся живому валу. В ответ какой-то жирный кроль, запрыгнув на спины товарищей, так вломил мне своей головой в лицо, что я перелетел через всю крышу и рухнул бы вниз, если бы в последний момент не успел уцепиться за пробоину в крыше и, не обращая на рассекшее ладонь ржавое железо и хлынувшую кровь, не смог подтянуться обратно.

Поздравляем! Ловкость +1.

Выносливость +1.

— Совместный удар! — Взревел Добрыня, — два, один!

Мы со всей силы обрушили стальные стержни на жалобно скрипнувшую крышу, по ней прошла еле видимая волна, вливаясь в тело Добрыни. Конечно, к нему от нас передалось только двадцать пять процентов мощи, но все же его удар стал почти в три раза сильнее, что незамедлительно сказалось на результате. Позвоночник неудачливого кроля треснул как сухая палка и нам на счет капнуло еще шесть очков опыта.

— Еще раз, на счет раз — вновь завопил Добрыня, — восемь, семь…

Вагончик все набирал ход, а я не знал, что делать. На миг я остановился, а затем завопил не хуже, чем Добрыня, — Абрам Моисеич! Старый ты хрыч! Сюда, живо!

Мигнуло и передо мной показался еле видимый призрак нашего посыльного. Он развалился в призрачном кресле, в распахнутом халате на голое тело и с фужером вина в правой руке.

Он не донес вино до губ, уставившись на меня округлившимися глазами, и тут Добрыня вновь проорал:

— Два, раз!

— С-сука! — Я на выдохе вмазал арматуриной по крыше, и Абрам Моисеевич подскочил на месте, заливая свой белоснежный халатик рубиновыми каплями вина.

— Твою ж, в бога душу, мать! Ты ж, слава Богам, вроде помер?! — Наконец-то очнулся он, — как ты меня смог вызвать?

— Кто помер, я помер? Ты чё, бессмертный, что ли?

— Ну вообще-то…

— … два, раз!

Я еще раз вломил по крыше, и Абрам Моисеич вообще выронил бокал из рук, окончательно портя свой фривольный халатик.

— Ну-ка вскочил, схватил подаренный мной тебе топор и убил всех гребаных зайцев! Живо!

Призрак вскочил и стал судорожно озираться, видимо ища подаренный ему топор, вернее душу топора, которой дух очень даже неплохо орудовал. Затем он остановился, и нахмурившись уставился на меня.