Виктор Мишин - В игре. Партизан [litres с оптимизированной обложкой]

– Так бойцы же не выдержат такого темпа!

– Ну, во-первых, не всегда будем пешком бегать, а во-вторых, не каждый день.

Ну, вот уверен я, что так мы нанесем больше ущерба врагу, уверен и все. Отоспавшись в найденной старой избушке посреди лесной чащобы, через сутки заслали Малого на разведку. Я уже говорил о его даре, просто восхищаюсь постоянно, что так ходить по лесу, как он, не умеет, наверное, никто. Уже не раз ловил себя на мысли, что идя рядом, стараюсь повторять все его движения, но ни хрена не выходит. То и дело попадающие под ноги мелкие сучки предательски трещат, хоть я и ставлю всю стопу сразу, пытаясь глушить звуки. Ведь одно дело просто пройти тихо, смотря под ноги, – это не очень сложно, а совсем другое, если тебе нужно смотреть по сторонам. В лесу ведь как, в ста метрах уже ничего не видно, а вот слышно многое.

Черт, залезли в какие-то чепыжи, кругом деревья навалены, ураган здесь, что ли, был когда-то? Хотя вроде стволы свежие, ни мхом, ни травой не заросли…

– Товарищ старшина, смотрите туда! – указал мне рукой Малой, вернувшись так же внезапно, как и исчезнув до этого.

– Чего там? – пытаясь разглядеть, я фокусировал свое бонусное зрение. Вижу, что лежит что-то большое, а вот что? – Самолет, что ли?

– Ага, наш это, бомбер. Внутри и снаружи летчики, обглоданные только, зверье…

Собравшись все вместе вокруг рухнувшего бомбера, мы молча стояли и смотрели. Ну, а что нам еще-то остается? Принялись по очереди копать общую могилу, черт, наверное, глубоко придется копать, чтобы зверье не достало, и так вон наполовину сожрали уже. Смрад вокруг стоит такой, что вырвало всех, когда дошло до стаскивания останков в яму. Замотав лица тряпками, кто что использовал, стало немного легче. Яхненко, кабан здоровый, вырвал в кабине штурвал и водрузил его на холмик как памятник, все какое-то уважение к бойцам и командирам. Документы у летунов были при себе, поэтому живы будем, донесем.

– А сколько еще таких, наверное, в округе по лесам лежит… – Толя Черный вздохнул так тяжко, что всем стало больно на душе.

– А сколько нашего брата, окопного? – вдруг произнес Яхненко.

– Да уж, ребят, тут лучше не считать, а то с ума сойдем, все дружно.

– Ну а как, Игорь? Ты же видел под Смоленском, как фрицы танками нашу пехтуру десятками в землю втаптывали.

– Да все я видел. – Знали бы вы, ребятки, что таких, как вы, да и я теперь, еще лет восемьдесят в земле находить будут. Сам и находил.

После того как упокоили летунов, прошли по лесу всего час, стемнело. Бурелом вроде и закончился, но темнота мешала идти, снизив скорость до минимума.

– Хорош, братцы, здесь падаем, – предложил я, увидев небольшой лесной ручеек и рядом овражек. – Малой, пробеги чуток, понимаю, что ни фига не видно, но что-то кажется мне, мы к выходу близко, а это чревато.

– Понял, товарищ командир. – Даже козырнув, Малой умчался, если так можно сказать.

Пока бойцы обустраивали себе лежачие места, я наконец-то умылся в ручье и, сев на поваленное дерево, что лежало поперек ручья, снял сапоги и опустил ноги в холодную воду. Хоть ощущения и были незабываемыми, но понимал, что долго нельзя, прихватит потом что-нибудь. Простирнув портянки и развесив их сушиться возле костра на ветках, как и все остальные, ходить стал босиком. Благо сейчас сухо, хотя и осень.

Костерок в овраге тихо потрескивал, света он давал немного, метров с тридцати уже и не разглядишь. Над нами еще и деревья с густыми кронами, опасности быть замеченными сверху тоже нет. Через час вернулся Лешка.

– Командир, а подвела тебя чуйка в этот раз. Там, – он указал рукой вперед, – с километр, наверное, не выход из леса, а болото, причем бедовое, ни за что не пройти, надо будет завтра путь искать.

– Ну, болото это тоже в какой-то мере конец леса, – ляпнул первое, что на ум пришло, – значит, мы точно на него шли?

– Если бы не свернули, то аккурат в него бы и вляпались.

– Ладно, иди, мойся, сейчас есть будем, вон сержант уже банки вскрывает. – И правда, Толя одну за другой вскрывал банки с тушенкой. Из жратвы у нас только консервы, и наши, и трофейные, зато их много и они разные. Есть и рыба, и мясо, и сосиски. Немецкие галеты и наша сгущенка на десерт. Чай сварили в двух котелках, вода в ручье была чудо как хороша, несмотря на близость болота, торфом не пахла вообще.

– Командир? – из размышлений меня вырвал сержант.

– А? – встрепенулся я.

– Чего, говорю, застыл с открытым ртом, рука онемела, что ли? – Я машинально скосил глаза на свою руку, в которой была зажата ложка. Вот же, блин, задумался, даже ложку до рта не донес.