Виктор Мишин - В игре. Партизан [litres с оптимизированной обложкой]

Малой вернулся раньше отведенных ему суток, но так же тихо, как и уходил. Он хотел было сразу доложить обо всем виденном, но я приказал сначала накормить, а уж потом и сказку сказывать.

– То есть никакого полка там нет, я правильно понял? – После рассказа разведчика мы все были ошарашены.

– Так и есть, товарищ старшина. Липа это, танков всего штук двадцать, причем на ремонте. Это самый настоящий рембат.

– Старшой, что же, нас опять с Большой земли обманули? – удивленно взглянул на меня Черный.

– Ну почему сразу обманули? Они же не сами тут на разведку ходили, в Москву-то сведения идут от таких же разведчиков, как и мы, вот только почему такую дезу слили, непонятно… Так, братва, слушай мою команду, выдвигаемся к нашим, к вечеру должны успеть!

Пятьдесят километров – это фигня. Из них на пузе только пару километров надо красться, потом вполне себе спокойно. Вечером, еще солнце не успело зайти, как мы оказались в расположении. Здесь нас встретила частичная неразбериха. Васина бомбили с утра, поэтому он рассредоточил все соединение по окрестным лесам. В этой ситуации, наверное, единственно верное решение.

– Точно маркировка такая? – спрашивал командир после моего доклада.

– Да, Малой зарисовал все верно, между танков ползал.

– Я не знаю, что делать. Командование ясно указало цель, мы должны ударить во фланг группировке…

– Товарищ командир, ну вы же сами понимаете, что это очень сложно! Вы, только находясь здесь и не воюя, потеряли шесть машин, причем вместе с экипажами, что будет, когда мы соберемся в кучу и пойдем колонной к городу, думаю, представляете. Да, планы и приказы это важно, но логику-то не выключайте.

– Да понимаю я все, что ты хочешь, чтобы я проигнорировал приказ? Это же трибунал, а нам и так отписываться придется, за окружение и плен!

– Победителей не судят, товарищ командир. Разобьем аэродром, нам все простят, если командование у нас адекватное.

– Вот именно что если !

– В любом случае надо громить летчиков. Даже если не сможем ударить по городу, всегда можем списать неудачу на самолеты противника, мешавшие нам идти.

– Хорошая мысль, надеюсь, об этом больше никто не узнает, – подытожил командир.

– Так что, наносим маркировку?

– Да, я сам отдам приказ, давай сюда своего Малого, нужно уточнить все детали, что он сумел подметить. Жаль, что все танки нельзя использовать…

– Да, маловато нас будет. – Для атаки на аэродром мы решили вести небольшое количество танков, чтобы внимание сильно не привлекать и сработать под немецкий рембат. – Но, думаю, что хватит. Жаль, конечно, что вокруг много гитлеровцев, полным составом мы бы прошли этот аэродром как на параде. Но, думаю, и тех, что возьмем с собой, вполне хватит, тут главная задача будет на снайперах и минометчиках, подавим охрану вовремя, тогда и покажем немцам, что такое ПВО.

– А при чем здесь ПВО и танки?

– Так лучшая ПВО – это наши танки на вражеских аэродромах!

– Верно. Ладно, Зверев, до сих пор твои идеи не проваливались, давай готовь людей.

Мы перли в сторону аэродрома колонной из двадцати танков. Всего четыре «четверки», остальные «трешки» и «двушки», по самолетам они будут предпочтительнее. Техники провели колоссальную по объему работу, подготавливая машины к длинному переходу. Мы максимально копировали работу ремонтников, которые перегоняют неисправную технику в тыл на ремонт. Да, тягачей у нас не было, но мы сделали проще. Часть танков якобы тащили на тросах другими танками, часть шла своим ходом. На первом КПП, в двух километрах от аэродрома, нас остановили, и молодой тощий фельдфебель из фельджандармерии придирчиво осматривал наши документы. Он уже собирался идти к радисту, чтобы выяснить по рации нашу принадлежность, когда прозвучало три звонких выстрела, и фельдфебель уже никуда не пошел.

Мы вкатились на территорию, находящуюся под многочисленной охраной аэродромного обеспечения, уже засветло. Да уж, охрана тут что надо! Но и мы были не одни. Это ведь только на танках не было никого, кроме экипажей. Наша пехота двигалась параллельно с нами по лесу. Мы старались идти медленно, чтобы в случае чего иметь возможность помочь бойцам. Вот и на аэродром мы прибыли практически одновременно. Батальон пехоты, да с таким количеством танков… Снайперы атаковали зенитчиков, это была главная угроза танкистам, затем в дело вступили собственно сами танкисты. Бой был тяжелый, слишком огромная территория, но мы справились. Два часа танки раскатывали по взлетной полосе и стоянкам самолетов, превращая в хлам все, что попадалось на пути. Вообще, аэродром был большим, но самолеты были рассредоточены на трех площадках и укрыты в капониры. Конечно, не всех зенитчиков удалось убрать вовремя, потеряли целых десять машин за эти два часа, но все-таки мы оказались сильнее. Взлетать немцы пробовали, аж семерых ссадил лично, благо дальности у винтовки хватило. Подводя итоги, Васин высказался, что мы победили довольно малой кровью. Потери были на самом деле немаленькими, только пехотинцев погибло восемьдесят шесть человек, а еще были экипажи десяти танков, слава богу, что некоторым удалось выскочить из горящих коробочек. Я, принимая участие в захвате штаба, получил две пули. Одна прошила насквозь ногу выше колена, вторая засела где-то в животе. Все, как и прежде, заросло почти сразу, но в этот раз были свидетели. Раньше как-то удавалось скрывать, только успевай испачканную кровью форму менять, а тут я «спалился». Хорошо еще, что видел, как в меня попали, только Черный, с ним я успел ранее обсудить мою «везучесть». Тот хоть и сделал вид, что принял объяснения, но было видно, что его сильно пугает такая моя неуязвимость. «Режим бога», твою мать. Что делать, как-нибудь отбрехаюсь, хорошо еще, что он в отчете не указал о моем ранении, но смотрит теперь с постоянным подозрением. А через день разговор между нами все же произошел.