Ринат Таштабанов: Метро 2035: Воскрешая мертвых [litres]

Митяй замахивается, но, видимо передумав, рявкает:

– Молчун, Жердь! Остаётесь с этим мудаком! Чините ему ногу, меня не волнует, как вы это сделаете! Шину наложите, промедолом заколите, но чтобы через десять минут он был в строю. Потом догоняете нас. Если он не сможет идти, – Митяй пристально смотрит в расширенные глаза чистильщика, – то приказываю его бросить, нет времени с ним возиться!

Митяй вплотную подходит к Горбу. Смотрит на него испепеляющим взглядом.

– Вечно с тобой какая-то хрень случается! – Митяй хватает бойца за лямку разгрузки, рывком разворачивает его на сто восемьдесят градусов, вытягивает руку, тыча в серо-белую хмарь. – Там наша цель! А ты козёл, только пор…

Митяй не успевает договорить. Сквозь ветер доносится пронзительный свист, затем раздаётся глухой удар и из груди Горба, пробив бронежилет, показывается окровавленный оголовок толстенного арбалетного болта.

Бойцы, не дожидаясь команды, вместе с Митяем, который прикрывается телом чистильщика, валятся в снег, открывают беспорядочный огонь из автоматов и пулеметов. Сочно лязгают затворы. В снег падают дымящиеся гильзы.

– Прекратить пальбу! – орет Митяй. – Во что шмаляете, черти?! Я ни хрена не вижу!

Чистильщики прекращают огонь, озираются по сторонам, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь слепящий снег.

– Митяй, что это было? Что за муйня? – шепотом спрашивает Жердь. – Откуда стреляли?

– Черт его знает! – злится Митяй. – Прилетело по ходу движения! У потрошителей такого оружия нет, значит, стрелял тот, кто снял Тень с креста.

Раздаются несколько тихих голосов:

– Командир, а дальше чего делать-то будем? Ни хрена не видно, а тепловизора нет.

– Бдим! Смотрим на триста шестьдесят. Головы не поднимаем! – цедит Митяй. – Жердь, – приказывает чистильщик, глядя на его АКС-74У, – «огрызок» в сторону, бери пулемёт Горба и прикрываешь меня. Живо!

Боец кивает, откладывает автомат, хватает РПК, ставит его на сошки и, приставив приклад к плечу, берет на прицел русло реки. Остальные чистильщики лежат, прислушиваясь к звукам разыгравшейся бури. Митяй перекатывается. Сделав два оборота, он разворачивает тело Горба поперёк и прячется за ним. Поёрзав, Митяй приминает под собой снег и, просунув ствол «Грозы» под руку трупа, чуть приподнимает её, глядя в образовавшуюся щель как в амбразуру.

«Что это за хрень? Не видно ни зги! – думает Митяй, чувствуя, как кто-то невидимый зло смотрит на него из снежной хмари. – По ходу, теперь мы не охотники, а дичь. Полная жопа!»

Митяй до рези в глазах всматривается вперед, надеясь, хоть что-то рассмотреть сквозь завитки снежных вихрей. На мгновение ему кажется, что где-то впереди промелькнула серая тень – размытое пятно, передвигающееся огромными скачками. Ствол «Грозы» смещается правее, упираясь в пологий скат берега.

– Цель справа! – шипит Митяй. – Жердь, готовсь! Цепь и Сорок Седьмой прикрываете его! Молчун, правый фланг пасёшь, остальные левый и тыл. Ждем! Там на берегу что-то есть!

Проходит тридцать секунд. Минута. Вторая. Третья. Ничего не происходит, только ветер свистит, царапая ледяными когтями маскхалаты. Каждый из бойцов думает: «Что же это за тварь такая, которая не боится нас – чистильщиков, и готова в одиночку противостоять целому отряду? Или… она там не одна?..»

Неизвестность хуже смерти. Даже опытному бойцу невыносимо лежать и ждать, думая о том, что нечто странное, невидимое и опасное, притаилось там – впереди. Нервы чистильщиков натянуты как струна. Глухо стучат девять сердец. Тук. Тук. Тук…

Неожиданно встрепенулся Молчун.

– Опа, – шепчет чистильщик, заметив сгорбленный силуэт, вроде как скользнувший за деревьями метрах в тридцати от него, – это что еще за хрень?

Боец прицеливается, пытаясь унять дрожь в окоченевших руках.

– Видно чего? – шепотом спрашивает Молчуна Цепь – боец, получивший свое погоняло за то, что вместо ремня любит подпоясываться куском тонкой цепи.

Молчун мотает головой.

– Неа, – бурчит чистильщик, – показалось, наверное. Ветер, вона как метёт.

Молчун чуть приподнимает голову, выглядывая из-за куска льда. Секунда, слышится щелчок, свист, и в глазницу человека, пробив череп насквозь, вонзается арбалетная стрела. Молчун, обмякнув, утыкается противогазной харей в снег, который быстро окрашивается алым.

– Сдохни, тварь! – орет Цепь, открывая огонь по береговой линии. К нему присоединяются остальные чистильщики, щедро поливая свинцом стволы деревьев и одинокие кусты. Пули, впиваясь в берег, выбивают фонтанчики снега. Только Митяй, не обращая внимания на пальбу, глухо сопя, внимательно наблюдает за обстановкой, лихорадочно соображая, сколько врагов их окружило.