Роман Злотников: Вечный: Шпаги над звездами. Восставший из пепла. И пришел многоликий… Последний рейд [сборник]

– Вот основная примета, ваше величество. То место можно разглядеть только со скалы, и не далее чем с пяти футов. – Она шумно выдохнула, – Не знаю, возможно, есть еще какие места, где можно было бы спрятать вашу драгоценную сумку, но мне пока ничего лучше не приходит в голову.

Девочка кивнула и молча повернула пони. Евлампа быстро оделась и, вскочив в седло, вскоре нагнала свою ученицу.

– Вы выслужили пенсионный возраст, сержант?

– Еще десять лет назад, ваше величество.

– А у вас остались родственники, к которым вы бы хотели перебраться, когда уйдете в отставку?

Сержант задумчиво повела плечами, потом, что-то вспомнив, слегка покраснела:

– Родственников нет, но есть один вдовец в провинции Гулей. Он держит трактир в Эмилате, совсем рядом со станцией пересадки. Мы с ним собирались…

Девочка кивнула:

– До конца недели вы должны уйти в отставку и покинуть дворец. – Девочка смущенно покосилась на нее и добавила извиняющимся тоном: – Я не хочу, чтобы мятежники смогли задавать вам вопросы.

Евлампа кивнула, и всю обратную дорогу они ехали молча.

Вечером, уже укладываясь спать в обнимку с огромной плюшевой медведицей, Тэра обняла наставницу и прошептала ей на ухо:

– А я знаю, что не умру.

Недели две дворец жил обыденной жизнью. Каждый день правительница в сопровождении министров появлялась в зале заседаний кабинета и, расположившись перед огромным голоэкраном, с которого за ней с улыбкой наблюдала мать, важно открывала заседание. За огромным столом оставалось немало свободных мест, поскольку часть членов кабинета летели вместе с королевой, а другие наблюдали с экранов, установленных вдоль стен, ибо находились по поручению королевы в наиболее ненадежных провинциях. Но Тэра чувствовала, что волнуется до дрожи, когда усаживалась в глубокое кресло, на специально подложенную подушечку, ибо иначе ее милого личика совсем бы не было видно над массивной малахитовой столешницей, и тонким, дрожащим голоском произносила:

– С благословения Евы-спасительницы открываем Совет.

На этом ее роль заканчивалась; она в сопровождении наставницы покидала зал и возвращалась в классную комнату. Далее все шло давно заведенным порядком: уроки, конные прогулки, катание на яхте. И все же в воздухе постоянно носилось предчувствие грозы.

В тот день Тэра проснулась необычайно рано. Заседания кабинета назначено не было, ибо флот уже вошел в зону боевого соприкосновения. Девочка тихонько поднялась, быстро оделась, вылезла из окна и спрыгнула на клумбу с гладиолусами. Присев на корточки, она прислушалась. В саду было тихо. Из расположенного в ста футах розария ветерок доносил дурманящий аромат цветов. Тэра поднялась и, пригибаясь, побежала к укрытому нанопленкой строению. Вчера вечером она тайком перегнала в розарий полностью заправленный водолет и уложила в кофры отобранные ею пожитки, а также запас галет и несколько банок армейского пайка, которые она стащила из полевых комплектов в казармах дворцовой стражи. Девочка хихикнула. Эти взрослые порой так беспечны. Хотя, с другой стороны, они обязаны охранять дворец от пришельцев извне, а кому придет в голову оберегать снаряжение королевских гвардейцев от членов королевской фамилии? Тэра вздохнула. Возможно, все это чепуха и ей абсолютно нечего бояться, но… Она подошла к консоли в углу галереи и набрала со стационарного визифона, которым пользовались работники розария – ласковые, дородные мужчины, не раз баловавшие худенькую, по их общему мнению, принцессу домашними пирожками собственной выпечки, – номер личного комма капитана Амальи. Вот уже несколько дней она не рисковала вести разговор со своего комма, но консолью розария воспользовалась впервые.

– Капитан, это говорит правительница, есть ли рядом кто-либо из посторонних?

– Нет, ваше величество.

Голос звучал раздраженно. У девочки сжалось сердце от тревожного предчувствия.

– Тогда чем же вы так недовольны?

– М-м, пустяки, не стоит вашего внимания.

Тэра представила, как юная Амалья, которой и самой-то было всего семнадцать лет от роду, покровительственно улыбается, услышав в половине шестого утра озабоченный голос своей восьмилетней повелительницы. Это ее взбесило.

– Если вы думаете, что я позвонила вам так рано, потому что мне нравятся ваши ехидные улыбочки, то вы глубоко ошибаетесь, капитан.

Маркиз поперхнулась:

– Прошу прощения, ваше величество.

Тэра совладала с собой и продолжила более спокойно: