Евгений Витязев - Молох

Но Чума не договорил. Из противоположного коридора послышался стук. Секунда, и звук стал ближе. Нечто огромное двигалось Оттуда. Хозяин станции, владыка Шестой линии метро. Не долго думая, мы с Чумой спрятались в шкаф, так и затаившись в нём, не позволяя себе дышать. Я даже слышал как виски отчаянно запульсировали в голове, а пот водопадом шипел по коже.

Троллеобразное существо, которое мы с Чумой (тот стоял в соседнем шкафу) видели в спину, разглядывало стол. Только бы не заметил перестановку предметов, а точнее того листа ватмана. Я рассчитывал на то, что успеет заново пройти Три Мировых войны прежде, чем тролль сдвинется с места. Но всё произошло иначе: бугристая серая кожа исчезла из моего виду. Понадобилось несколько минут, чтоб перевести дух и потянуться к ручке шкафа. На всякий случай я поглядел в глазок: огромный серый глаз с кровоподтёками по бокам, смотрел на мой.

Не знаю, что произошло быстрее: Чума ли выбрался из шкафа, оглушив гоблина, или я, со всей мочи выбив дверь ногой, тем самым обеспечив сотрясение мозга монстру, но вместе мы уже бежали по новому коридору, не оглядываясь назад. Страх придал силы, чтоб через минуту бумерангом вернуться со стократной отдачей: прямо шедший маршрут заканчивался тупиком. Там, в углубление досок, за которыми начиналась горная порода, замуровали человеческий торс: без конечностей, без головы.

Рычание, которое я ни забуду никогда в жизни, поставило на дыбы волоски даже в носу. На этот раз Оно играло с нами, как играл когда-то Минотавр. Птички в клетке, выхода не было, в отличие от той же Пушкинской, когда имелось место для манёвра. Это при подходе отряда зверь исподтишка убивал бойцов, начиная с конца колонны, когда в итоге было слишком поздно что-либо делать, ибо строй становился обескровленным людскими ресурсами. Одному же выпадал шанс выжить в русской рулетке с тем, что выплюнула в реальность радиация.

Через энное время мы с Чумой, уменьшившиеся до размеров лилипутов, видели очертания тролля — размытый силуэт метра два с половиной ввысь, до которого пока не падал свет. Словно на нас шёл один из тех шкафов, умевший при том издавать нечленораздельные звуки.

БАМ! Гоблин рос на глазах. БАМ!!! Я чувствовал дрожание земли. Стоит ему пройти каких-то жалких метров 10, от нас не останется и мокрого следа. Мутант насытится: оторвёт для начала руки-ноги, затем у нас же на глазах вырвет кишки и горстью отправит себе в рот, после чего, как ни в чём ни бывало, приберёт за собой, в отличие от сородича по Красной ветке. БАМ!!! 7 метров. Его руки, показавшиеся на свету — лапа Игоря, чуть не доставшая нас тогда, в церкви Георгия Победоносца. «Нашёл, что вспомнить», — прикусил я в кровь губу. Обида за то, что мы ничего не можем поделать, нахлынула на меня. 6 метров, 5, на голову, что-то сыпется. Скорее, в судорожном тике я задираю подбородок вверх и там вижу лаз, из которого бьётся свет. Точно кто-то заранее открыл нам путь к Богу.

Дыхание владыки Шестой ветки обжигает. Я не в силах на него смотреть. Моя кожа чувствует его биополе (три метра); затылок сдавливает критической массой. В замедленной съёмке я вижу, как Чума растворяется вверху лаза. Два метра. Я нахожу в себе силы глянуть глаза в смерти. Двух метров хватит для взмаха его руки. Но перед собой я вижу заполонившую весь кругозор (один метр) россыпь зубов. Сотни, а то и тысячи мелких кристалликов шиповидной формы, образующих пасть, мерно улыбались мне. Но я вижу клыки грязно-бурого цвета с кусочками многолетнего человеческого мяса, навсегда застрявшего между ними, как и застрянет моё спустя миллисекунду.

Я не чувствовал того, что кто-то обхватил меня за подмышки. Полёта, испытанного последующим кадром (лишним 25-м) плёнки моей жизни. Торс, навечно запечатанный в стене. Лишь слышал клацанье челюстей и, подобно надлому французской булки, хруст собственной кости в области правой лодыжки. Дальше всё залило свет и перед тем, как вырубиться, люди со странным акцентом (среди них Чума) заявили, что мы на настоящем Лиговском проспекте.

Как с левой, так и с правой стороны, мешки с песками располагались чуть ли не до потолка тоннеля. Снизу в середине, придерживаемый металлическими сваями, располагался проход. Походило на огромную букву П, выложенную из мешков в два ряда — так, что конструкцию невозможно было сбить даже небольшим отрядом. Но кто станет нападать со стороны Приморской, когда станцию забросили несколько лет назад под натиском местной нечести? Глыба знал, что блокпост соорудили сразу после того, как Блокадник прорвался на станцию и истребил чуть ли не половину василеостровских.