Василий Евстратов - Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Шатун

– Помогай давай! Я его сейчас приподниму, а ты обматывай!

Справились. Сели возле костра, молчим. Мне опять удар по самолюбию. То мужик тот, Призрак который, отбуцал, как молодого, теперь еще и пацана еле поборол. И это после армии. Я и раньше не слабый был, но в гренадерах физо страшное, так как приходилось приличный вес на себе носить. И броня серьезная, оружие крупного калибра, запас боеприпасов и вспомогательное оборудование, и всё это на себе, да бегом. Многие не выдерживали, переводились в другие части. Но кто выдержал, у тех дури хватает. И тут такое… Простой пацан, а выложился полностью.

– Дядь Леш, что с Вовкой?

– У тебя самого самочувствие как? – посмотрел на него. – Это то, о чем я вам рассказывал: вирус этого мира так действует. Так как чувствуешь себя?

– Трясет немного, но вообще, нормально. Это что, и я так же буду?

– Не должен. На всех по-разному действует.

Блин. Нам бы еще сутки продержаться. Вроде о трех-четырех днях Цыган говорил, но Вовка уже обратился, а мы как огурчики.

Да уж, Вовка. Связать связали, но даже с кляпом во рту он продолжает урчать и извиваться, при этом не сводя с нас взгляда.

Немного подумав, я достал полотенце и завязал ему глаза. И это помогло, спустя некоторое время он затих. А мы молча так до рассвета и просидели у костра. Разговаривать настроения не было, а Саня и так по жизни молчун. Я же всё прислушивался к себе, искал изменения в самочувствии и на Саню посматривал, но он взгляд от костра не отводил, о чем-то глубоко задумавшись, хотя чай, как и я, пил постоянно. У меня же кроме жажды всё было в порядке, но ее я списывал на волнение. Тем более, после чая, она ненадолго отступала.

– У меня голова болеть начинает! И чай уже не лезет, а пить хочется. Я тоже заболел? – я аж вздрогнул, так неожиданно Саня заговорил.

– Мне тоже пить постоянно хочется. Сейчас одну вещь попробуем! – Я решил хлебнуть живчика. Достал его из рюкзака, сделал три глотка. Протянул флягу Сане:

– Делай три глотка.

Он взял флягу, понюхал и протянул обратно:

– Я не пью.

– Нужно, Саня. Это не алкоголь, а лекарство. Должно помочь.

– А Вовке, почему тогда не дал?

– Вовке оно не поможет, – вздохнул я. – Но мы все равно попробуем. А сейчас пей.

Скривился, но сделал три глотка и быстро протянул флягу обратно. Ничего, посмотрим на самочувствие, а потом решим: пить или не пить его дальше.

Через несколько минут почувствовал облегчение. И жажда пропала. Я и не замечал, как на меня давило. Думал устал, да и ночные события бодрости не добавляли, а тут, как груз с плеч сбросил. Теперь понятно, о чем Цыган говорил: что чувствуется, когда его пить требуется.

– Как самочувствие?

Саня прислушался к себе, а потом удивленно посмотрел на меня:

– Хорошо. И голова уже не болит. Это что за лекарство такое?

– Сейчас Вовку попробуем напоить, и тогда все расскажу. Тут много рассказывать придется еще.

Вовку мы потеряли. Это стало понятно, как только открыли ему глаза, и эти глаза уже не принадлежали человеку. Но ради самоуспокоения все-таки напоили его живчиком – кто бы знал, чего это нам стоило. Саня тоже уже всё понял. Плачет.

Отошли чуть в сторону, от, казалось бы, получившего с живчиком новые силы Вовки – так выкручивается, пытаясь сбросить веревки. И не успокаивается ведь, хоть глаза снова ему завязал. Больше его живчиком поить, наверно, не нужно.

Посмотрели на это дело и пошли на другой конец поляны, присели под деревом и я, ничего больше не утаивая, всё рассказал Сане. При упоминании, откуда берутся спораны, Саню сначала вырвало, а потом он впал в натуральную истерику.

– Ничего, Саня, мы выживем. И не в таких передрягах бывали. Нам надо разобраться во всем, а там уже будем нормально устраиваться. Главное, держаться друг друга, чтоб было, кому спину прикрыть. Ты о себе расскажи: что умеешь, чем любишь заниматься?

– Да нечего толком рассказывать. Жил в Абакане. Отец радиоинженер, так и меня к этому приучил, на деталях от схем разных вырос. Как постарше стал, батя говорил: «Хочешь игрушку, делай сам. Детали я тебе достану». Мать меня последние три года постоянно в Абазу к бабушке на лето отправляла. Чтоб от компьютера и паяльника отдохнул, да на природе свежим воздухом подышал.

Опять заплакал, родителей вспомнил. Ничего. Пусть сейчас всё из себя выплеснет, чем оно копиться будет и неизвестно, в какой ситуации рванет.

Разговаривали мы еще долго, старался его хоть немного отвлечь. Хороший парень, только домашний совсем. Вовка, тот такой же, как и я в детстве был, уличный пацан.