Василий Евстратов - Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Шатун

Невзирая на сильную головную боль, просканировал в очередной раз округу, почувствовал его посередине коридора, но он не шевелился. В груди затеплилась надежда, что я все-таки сумел его достать. Пусть последние выстрелы были и вслепую, но вдруг куда-то и попал? Вернее, не так, попал-то я точно, в такую тушу трудно не попасть, но вдруг удачно, и он там сейчас лежит, подыхает? А чтоб быстрее подох, нужно ему помочь, пока он не передумал. Очень медленно, постоянно прислушиваясь, что давалось с трудом из-за стрельбы, продвигался к входу в коридор.

Наклонился подобрать обломок полки, чтоб сначала ее в проем забросить, и замер.

Резко кинул руку к поясу, где в подсумке висела на боку, чуть сдвинутая назад, светошумовая граната. Я ее так и носил постоянно, на всякий случай. И в этой бойне просто не брал в расчет, а сейчас она в самый раз пригодилась.

Забросил ее за поворот к руберу, отвернулся, зажмурив глаза, и ладонями что есть сил закрыл уши. Несмотря на все эти предосторожности, оглушило неслабо. Но медлить не стал, как говорил внешник: несколько мгновений есть, пока у него дезориентация пройдет. Выглянул за угол, сквозь пыль увидел лежащую тушу, примерно представив, где у него голова находится, и принялся опустошать туда магазин.

Сменил на новый и опять просканировал окрестности, теперь точно мертв, как и я почти. Больше на сегодня я даром пользоваться уже не смогу: сдохну.

Уложив наконец эту тварь, я понял, что у всех в стабе вызвало такое удивление, когда выяснилось, что мы элиту привалили. Это действительно было чудо. Если рубера с таким трудом удалось уложить, а у элиты броня, как говорят, покрепче будет. Точно боги присматривают, а иначе и не объяснишь эти странности.

– Повезло, – прошептал себе под нос.

– В чем повезло?

От раздавшегося за спиной голоса я, наверное, до потолка подпрыгнул, разворачиваясь и готовясь открыть огонь.

– Спокойно, Шатун! Свои! – Сквозь еще не прошедший шум в ушах услышал я знакомый голос Баюна. – Ты чё такой нервный?

Но я только махнул рукой вдоль коридора, предлагая им самим посмотреть: отвечать голосом не давало сердце, стучащее где-то в горле.

– Вот нихуа хуа! Рубера завалил, вот это ты маладца! А что там с другими? А то Заяц нас погнал, как услышал, что тут уже гранаты у тебя взрываются.

– Пока порядок. Закончились. – Отдышавшись, принялся набивать оставшиеся пустые магазины, в то время, как Баюн вместе с напарником, пройдя прямо по руберу, пошли убедиться, что там действительно все закончено.

Вскоре из прихожей донеслись маты на два голоса. Видимо увидели, какое там рубер месиво натоптал.

Через некоторое время Баюн, все еще громко ругаясь, вернулся.

– Ну, ты реально – Шатун! Стольких ушатал! – И заглянув мне в глаза, спросил: – Ты как, очухался уже?

– Да, нормально. Но еще раз такое же повторить сегодня не смогу.

Сердце уже прекратило выпрыгивать, но в голове все еще играли на тамтаме.

– Тогда пошли, прикроешь нас. Пока мы проверим, что ты там настрелял.

– Добро.

– Сейчас, подожди. – Стал в месиве, в которое превратилась голова рубера, разбираться. – А споровый мешок и целый остался, – довольным голосом проговорил Баюн, доставая из ножен нож.

Шустро вскрыл его и не глядя сунул всю массу в небольшой мешочек.

– Потом разбираться с ними будем, – заметил он мой взгляд. – Сейчас в темпе, что успеем – вскроем, и дергать отсюда, с погрузкой уже заканчивают. Пошли, прикроешь.

Несмотря на мои опасения, с этой стороны твари больше не показывались. Рубер, по ходу, всех распугал, потому я спокойно смог перевести дух, пока парни потрошили эту гору трупов.

– Уходим. И забыл тебе сказать: наушник в ухо вставь, а то он у тебя выпал, на груди висит.

Действительно, висит. Наверно, когда от взрыва уши закрывал, выдернул. Вставил наушник обратно и сразу же услышал команду:

– Сворачиваемся! По машинам все!

В темпе проскочили магазин и бросились бежать к машине, под прикрытием пулеметчиков.

И только упав на свое место в машине, вспомнил о найденыше, которого засунул в «сухарницу». Снял ее с пояса, развернул…

– Песец котенку, – вырвалось непроизвольно.

Пока я там кувыркался и прыгал, видимо не заметил, как придавил его. Лежит неподвижно на дне сумки, и изо рта тонкой струйкой сочится кровь.

В сердце аж кольнуло. Человека так не пожалел бы, а коты всегда были моей слабостью. Сам их любил, и они мне взаимностью отвечали, и даже тот, который в лесу к нам лотерейщика вывел, наверное, не желал меня подставить, а привел его, что подогреть споранами нас. Все же, легко тогда с тем жрачем справился.