Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

Старый воин был прав, подставных самураев — а это были старики и дети-вакато — начисто смела с лица земли именно конница, пришедшая с рассветом. Только вот отец ничего не говорил о последнем стихотворении, которое было написано безвестными героями.

Не говорил, значит, и не было никакого стихотворения. Но это было несправедливо! И если все три тысячи смертников должны были полечь за непонятно чьи интересы, она, Юкки из рода Токугава, была обязана скрасить их последние мгновения на этой земле, сохранив память о них в трогательном стихотворении с лилиями и встающим солнцем.

написала она, воспринимая всем своим существом последний, заключительный аккорд ночи. Стихотворение тут же было одобрено войском, один из самураев красиво переписал его, после чего из вакато был выбран самый везучий и юркий мальчик, именно он и должен был добраться в ставку к Дзатаки, чтобы передать это послание и весть о том, что войско полегло до последнего человека.

Ехать в ставку своего молодого отца Юкки отказалась сразу же, она, конечно, не собиралась задерживаться здесь слишком долго, но предпочитала свой собственный способ бегства.

Поэтому когда на западе зажелтело небо, на востоке вдоль горизонта обозначилась розовая полоса, а землю начали сотрясать раскаты конского топота, все три тысячи самураев поднялись, как по команде боевого барабана, и, повторяя строки о лотосе, звездном пути и обещанном рассвете, встретили врага выставленными перед собой копьями.

Не дожидаясь, когда ее убьют стрелой или рассекут мечом, Юкки вынырнула из тела юного поэта и полетела обратно в будущее.

Новорожденное солнце еще только начало свой путь на небо, а Осиба уже металась из угла в угол своей комнаты. Только что вернулась Юкки, но девушка выглядела утомленной и тут же отпросилась спать, сославшись на страшную усталость.

Итак, опять ничего не получилось, ее Юкки уже семь или восемь раз отправлялась в прошлое, пытаясь отыскать указанное Дзатаки событие, но все проходило впустую, так что Осиба начала опасаться, что-либо коварный Ким соврал ей, либо его собственные сведения были изначально фальсифицированы кем-то.

Добивал еще и тот факт, что, зная, что она его ждет, Ким словно и не думал ехать в ее замок. Это было верхом нахальства еще и потому, что о приезде его просила не только Осиба, как раз к ней он мог и не согласиться приехать, уже во второй раз ему писал сам Арекусу, с которым он был обязан считаться.

Оставалось либо заставить и так измученную постоянными перелетами Юкки перенестись в замок Дзатаки, чтобы убедиться, что проклятый Ким имеет вескую причину не помогать им, или заставить лентяя действовать заодно. Либо, — Осиба до боли сжала кулаки, так что пальцы побелели, — либо ей следовало самой принять эликсир ордена «Змеи» и отправиться в прошлое. Эта перспектива отнюдь не казалась Осибе блестящей уже и потому, что если в относительно спокойное будущее она была вынуждена лететь, напуганная подступающей старостью, прошлое ужасало уже тем, что второй раз боги могли и не дать ей выбраться из того опасного времени.

Страшило встретить там себя в молодости и понять, насколько она на самом деле изменилась, вновь увидеть молодого Иэясу, в которого она была влюблена.

Все это кружило голову, заставляя коленки дрожать, а сердце учащенно биться.

Осиба не рассчитывала, что сумеет переместиться в тело другого человека, не хотела, потому что испытывала природную брезгливость и опасалась застрять в теле какой-нибудь глупой крестьянки или грязного ронина.

Нет, определенно, она любила свое тело и не согласилась бы заменить его даже на тело первой красавицы Японии. Хотя ее тело и было телом первой красавицы Японии, но если бы она могла вернуться назад, она бы могла атаковать свое молодое тело и занять его. Как много ошибок могла бы тогда избежать Осиба.

Во-первых, ни за что не стала бы связываться с Арекусу Грюку, тем более пленять его, тем более пытать. За это покойный Иэясу обвинил ее в нежной страсти к золотоволосому варвару. Вот еще, даже теперь, заполучив глупого Арекусу в свою постель, она не могла утолить жажду мести. Если бы не эта глупая игра с варваром, игра кошки с мышкой, разве Иэясу посмел бы отвергнуть ее — первую красавицу Японии? Конечно же нет.