Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

— Я надеюсь, вы все записали верно, Такеси-сан? — Кияма снова сел на пятки, выпрямив спину, рыжий отблеск закатных лучей освещал его неподвижное лицо, делая даймё похожим на статую медитирующего Будды. В такой позе он мог находиться часами, при этом ни один мускул лица не двигался, тело оставалось в полном покое.

— Все до последнего слова. — Такеси засуетился напротив своего сюзерена, мелко кланяясь. — Не извольте беспокоиться. Потомки будут благодарны вам за эти разъяснения.

— Я хотел бы попросить тебя поработать со мной над еще одной книгой. — Кияма прикрыл веками глаза, заранее предвкушая удивление своего секретаря. Долгие годы, проведенные рядом с этим человеком, сделали свое дело, и Кияма мог не смотреть на старого Такеси, для того, чтобы в точности воссоздать выражение его лица с запавшими щеками и глазами навыкате, как у выброшенной прибоем на берег рыбы. И то, как неловко он смахивает с лица пот своей безобразной культей, похожей на рачью клешню.

Гости Кияма и его челядь неизменно приходили в восторг от однорукого секретаря, умудряющегося выводить идеальные по своей красоте и гармонии иероглифы левой рукой, в то время как большинство знакомых Кияма не могли похвастаться и третью талантов однорукого.

— Но мы еще не закончили «Наставления для отроков, воспитывающихся в самурайских семьях»… — Худенький, тщедушный Такеси, должно быть, наконец-то разозлился, Кияма втянул ноздрями воздух с явственным запахом свежего пота.

Повисла пауза.

— Неужели вы хотите бросить сей труд, которого ожидают его высочество, а также великий сёгун? У вас был шанс составить свои «Наставления» первым, обессмертив свое имя… — Такеси невольно прикрыл ладонью рот, опасаясь, что наговорил лишнего.

— Мы будем работать над двумя рукописями одновременно. — Кияма снова замолчал, смакуя наступившую тишину. — Я бы хотел попросить тебя помогать мне в составлении тайной рукописи. Рукописи, о которой никто не будет ничего знать, кроме нас с тобой.

— О, это великая честь для меня. — Такеси снова поклонился, ткнувшись лбом в белоснежное татами и застыв в этой позе полной покорности.

— Признаться, я и затеял писать свои «Наставления» только для того, чтобы никто не подглядел, чем мы занимаемся на самом деле. Шпионы, без сомнения, сообщат нашим врагам, что мы продолжаем работать над текстом «Наставлений», в то время как мы будем делать две книги одновременно. Как тебе такой план? — Кияма открыл глаза, весело поерзав на седельной подушке.

— Прекрасный план, господин даже убедил других даймё написать аналогичные книги, так что теперь все будут уверены, что вы поддерживаете состязания, в то время как… А о чем будет ваша тайная книга?

— Не о чем, а о ком. — Кияма улыбнулся уголками губ. — Признаться, я долго думал, приглядывался к тебе, прежде чем решился посвятить тебя в курс дела.

— Семь поколений моих предков честно служили роду Фудзимото, — захлебнулся в обиде Такеси. Его лицо побелело, а затем словно налилось кровью, на лбу выступила испарина.

— Да, да, я знаю, твои предки и ты сам во все времена были безупречными воинами, — произнося это, Кияма старался не смотреть на культю секретаря, уперев взгляд в прислоненную к стене китайскую ширму с пионами, — но, не скрою, я все же не мог довериться тебе без особой проверки. Поэтому сорок лет назад я и взял тебя в секретари. Сорок лет — немалый срок для проверки верности. Не так ли? — Он усмехнулся, хлопая себя ладонями по коленям.

— Вы знаете меня всю жизнь, господин. Не сорок — а шестьдесят лет. Позволю себе напомнить, что я единственный из детей, обучающихся вместе с вами владению мечом, оставшийся после этих уроков в живых и не будучи при этом сильно искалеченным. — Лицо Такеси из красного сделалось почти черным, так что Кияма невольно подумал, а не случится ли с его секретарем удар.

— Простите меня, господин, мне кажется, я наговорил лишнего. — Такеси снова утер пот со лба.

— Да, да, действительно шестьдесят лет. — Впервые Кияма казался растерянным. — А я, признаться, и не вспомню, каким ты был ребенком. Кажется, что всю жизнь ты был старым тощим дурнем, таскавшимся за мной со своим письменным прибором. — Даймё усмехнулся. — Извини за старого дурака, но я давно уже думаю о тебе как о друге.

— Это великая честь для меня! — Заерзал Такеси. — Признаюсь, я опасался, что вы действительно сочтете меня старым и сошлете в одно из ваших отдаленных поместий. Работа над «Наставлениями» подходит к концу, а я так привык к вашей милости, что лучше уж без разрешения совершу сэппуку, чем соглашусь добровольно покинуть вас. — Такеси снова низко поклонился. — Я обучал грамоте вашего сына и надеялся, что вы доверите мне обучение внуков. Как раз сегодня я хотел просить вас об этом. Но теперь, когда мы будем работать сразу же над двумя книгами, я снова чувствую себя молодым и сильным, я…