Николай Бахрошин - За пять минут до

По кнопке вызова лифта Бабай стукнул так, что отдалось в плече. Пусть пошевеливается, зараза скоростная!

Двери открылись, он вошел, лифт рухнул вниз. В животе нехорошо сжалось. Подождав, пока пройдет, Бабай поднатужился и смачно, со вкусом бзднул. В полный голос, как говорит в таких случаях Леха Федоров.

Он покосился на своих случайных попутчиков – не возникнет ли кто? Хоть будет повод облаять. Нет, не вякнули. Правда, секретутка какая-то, киса дешевенькая в костюмчике «китайпошив», сморщила неприязненно носик. Но не собачиться же с бабой-дурой. Мужики – двое в деловых костюмах при строгих галстуках и один лохматый, в попугайной рубашке и мятых по моде брюках, – отвернули в сторону окаменевшие рожи.

Вот мужики пошли, хоть говна им на голову! – про себя усмехнулся Бабай. Дрянь-народ, мелочовка. Впрочем, при его габаритах и рубленой роже отставного боксера шансов на случайный скандал было мало, сам понимал.

Он вышел из кондиционированного вестибюля в духоту и пыль летнего московского дня. Водитель, вовремя заметив босса, почти тут же двинул «мерседес» к подъезду. Выскочил из-за руля, оббежал машину, предупредительно открыл заднюю дверь.

Даже этого не обругаешь! – обиженно подумал Бабай. Водитель Ваня Луцкий по кличке Вано, природный славянин с грузинской чернявостью, был из своих, доверенных. Работал с ним еще с бандитских времен. Тоже не Аристотель, кроме оборотов движка и лошадей под капотом, Вано мало что интересовало, зато машину водил как бог, всерьез занимался когда-то авторалли. И стреляет Вано неплохо. Главное, быстро, без рассуждений, что еще лучше.

Эх, жизнь бекова, нас – да, а нам – некого… Бабай устроился на сиденье, закурил наконец и коротко приказал: «В офис, Вано».

По столичным меркам частное охранное предприятие «Нас рать!» было не очень крупным. Десяток договоров на охрану коттеджных поселков в Подмосковье, обслуживание четырех офисных зданий в самой столице, две бригады телохранителей с разрешением на ношение оружия – вот и вся легальная деятельность.

Для легалки Бабай, как все в этом бизнесе, нанимал контингент из других областей. В их городках-деревеньках работы все равно нет, чего-то платишь по мелочи, поселяешь в общежитии с крысами и тараканами, они и рады. А не рады – дверь прямо по курсу! У нас – хвала правительству! – полстраны безработных, последний хрен без соли доедают, так что бизнес выгодный. Хотя куда большую прибыль Бабаю приносила другая, тайная структура внутри агентства. Которая занималась тем, что обтекаемо называется «решать вопросы». В том числе за гранью закона. Как далеко за гранью – зависело лишь от суммы…

В офисе Бабай, конечно, нашел к чему придраться: перед входом фантик брошенный, ни одна сволочь не подняла, дневальный (охранная фирма – военная терминология) раскорячился, как баба беременная, у дежурного на пульте связи с объектами табаком пахнет, хотя в помещении даже думать о куреве запрещено… Понаедут козлы косорылые из тамбовых-рязаний, работай с ними! «Чем в столицу лезть – сидели бы дома, месили бы говно на зиму!» – с удовольствием орал Бабай.

Разорялся, впрочем, недолго, пока ехал в машине, остыл все-таки. Уже сам не очень-то понимал, что так завело его во время обычной, рядовой встречи с Севером. Нет, понятно, в глубине души Бабай отчетливо сознавал, что злит его не что иное, как собственный страх перед этим человеком. Но в этом не хотелось признаваться даже самому себе.

Самое паскудное – Закраевский, похоже, знает про его страх. И знает, что Бабай это чувствует, и посмеивается над ним. Играет как кот с мышой. Развлекается. Это с ним-то, с Бабаем, которого даже бандитские паханы считали контуженным на всю голову сразу! О-хо-хо, жизнь…

Раздав подчиненным положенных триндюлей, Бабай величественно прошествовал к себе в кабинет.

В отличие от масляной краски в остальном офисе кабинет генерального был отделан деревом дорогих пород и обставлен итальянской мягкой мебелью, в которой с удовольствием утопаешь. Дизайнер из модных, хоть и педрило грешное, не зря получил свои бабки. Которых, честно сказать, Бабай ему недодал, придравшись к какой-то мелочи. Дело не в жадности, дело в настроении – такая копеечная экономия всегда его поднимала. А педрило пусть попробует жаловаться, получит такого ума через задний проход, что сразу сменяет ориентацию на абонемент в райбольницу… Вспоминать, как развел дизайнера, было до сих пор приятно.