Мари Лу: Warcross: Игрок. Охотник. Хакер. Пешка [litres]

Даже без пленки на зрачках люди никогда не перестали бы ими пользоваться. Скорее всего, они даже не поверят, что линзы как-то на них влияют. А если даже и начнут спорить друг с другом о манипуляции «НейроЛинка», то их жизни все равно вращаются вокруг него. Все, кто еще не зашел в «НейроЛинк», вскоре начнут им пользоваться, сразу же запустив этот алгоритм в свое сознание. В конце концов он окажется в каждой голове. И тогда Хидео получит контроль над всеми.

А может, всем будет все равно.

– А как насчет протестующих? – продолжаю я. – Как насчет борьбы за правое дело, права на ошибку или просто уважения к несогласным с тобой? Он помешает людям устанавливать несправедливые законы? И какие законы он вообще заставит соблюдать? – я сжимаю кулаки. – Как твой искусственный интеллект сможет судить всех в этом мире или понимать причины их поступков? Откуда ты знаешь, что не зайдешь слишком далеко? Ты же не сможешь один установить мир во всем мире?

– Все только и делают пустые заявления о мире во всем мире, – говорит Хидео. – Это красивый и ничего не значащий ответ почти на все бесполезные вопросы, чтобы создать хорошее впечатление. – Его взгляд прожигает меня насквозь. – Я устал от ужасов этого мира. Я заставлю их прекратиться.

Я думаю о тех временах после смерти отца, когда я дралась в школе или выкрикивала слова, о которых позже сожалела. Я вспоминаю, что сделала, чтобы защитить Энни Пэттридж. Код Хидео остановил бы меня. Хорошо бы это было? Почему у меня такое ощущение, что в груди проворачивают нож, когда я понимаю причину, по которой он привез меня в Токио? «И просил меня уехать».

– Ты солгал мне, – говорю я твердым голосом.

– Не я напал на тебя, – взгляд Хидео мягкий и спокойный, – не я уничтожил то, что было тебе дорого. В мире есть настоящее зло, и это не я.

Ноль уничтожил дорогие мне вещи: частички прошлого, мои украшения и картину отца. «Мои Воспоминания». Хидео же дал мне возможность хранить эти воспоминания, спас меня от жизни на улице. К тому же он оплакивает брата, любит свою семью и создает прекрасные вещи.

Ноль использует жестокость как метод. Хидео пытается предотвратить жестокость. И часть меня, какая-то безумно спокойная часть, видит смысл в его плане, даже если я отшатываюсь в отвращении.

Он вздыхает и отворачивается:

– Когда я нанял тебя, я просто хотел, чтобы ты остановила хакера, который пытался мне помешать. Я не знал, что… – он колеблется и не договаривает предложение. – Я не хотел, чтобы ты продолжала работать на меня, не осознавая цели полностью.

– Да, но я продолжила на тебя работать. И ты позволил мне, не говоря, зачем.

Все те случаи, когда он сомневался в моем присутствии, когда не хотел, чтобы мы двигались дальше. Он убрал меня из «Всадников Феникса». Он пытался следовать своему плану в одиночестве. Линзы в глазах кажутся холодными, как что-то инородное и враждебное. Я думаю о том, что использую взломанную версию Warcross̕а. В безопасности ли я?

Хидео наклоняется так близко, что наши губы почти соприкасаются. Часть меня, подчиняющаяся лишь чистым инстинктам, отзывается, отчаянно желая сократить расстояние между нами. Его глаза такие темные, практически черные, с отражающимися в них призраками прошлого. «У каждой проблемы есть решение, не так ли? Я хочу доказать тебе, что в моих планах есть смысл, – он хмурится. – Я могу показать тебе, какое добро это несет, если ты позволишь. Пожалуйста».

И сквозь «Линк» я чувствую его искренность, отчаянное стремление сделать добро, желание доказать это мне. Я всматриваюсь в его глаза и узнаю того любопытного, страстного, умного человека, которого я впервые встретила тогда в офисе, когда он показывал мне свое новое творение. Это тот же человек. Как это может быть тот же человек? На его лице появляются неуверенность, сомнения.

«Не уходи, Эмика», – говорит он.

Я чувствую комок в горле. Когда я отвечаю, то говорю вслух, а не через «Линк». Голос звучит спокойно, даже прохладно.

– Я не могу поддержать тебя в этом.

Я практически чувствую, как по его сердцу проходит трещина в том месте, которое он рискнул открыть мне, когда показал свою незаживающую рану внутри. Он доверился мне, думая, что я, возможно, единственный человек, который встанет на его сторону. Почему бы и нет, думал он – я понимала его потерю, а он понимал мою. Мы понимали друг друга… Или нам только так казалось? Внезапно он кажется одиноким, уязвимым даже в своей убежденности.