Джеймс Лучено - Таркин

Со временем вид, запах и вкус крови стали для него столь естественными, что она даже снилась ему по ночам. Он терпеливо ждал, когда приключение закончится в какой-нибудь бревенчатой хижине, где есть приготовленная еда и мягкая постель, но дни становились лишь более мучительными, а по ночам вокруг едва теплившегося костра с завыванием кружили голодные падальщики, сверкая глазами во тьме и дожидаясь любой возможности урвать кусок еды.

Крепко сбитой компании людей и родианцев не всегда удавалось остаться на вершине пищевой цепочки. Зеллита, двоюродного брата Джовы, убила во время ночной вылазки стая рептилий, в слюне которых содержался сильный яд. К середине сезона Уилхафф впервые узнал, что такое настоящий голод, и едва не умер от болезни, во время которой его била такая дрожь, что он думал, будто у него сломаются кости.

Иногда даже самым мелким обитателям плато удавалось застичь их врасплох. Однажды ночью, когда все настолько устали, что не поставили по периметру датчики движения, Уилхаффу приснилось, будто что-то грызет его нижнюю губу, и его онемевшие пальцы нашарили ядовитого септоида, вцепившегося клешнями в его мягкую плоть. Тотчас же проснувшись, он выскочил из открытого клапана палатки и оказался на пути потока членистых существ, которые в то же мгновение набросились на него. Его крики боли разбудили остальных, самих ставших добычей, и вскоре все прыгали в темноте, стряхивая с себя септоидов и снимая их друг с друга. Когда им наконец удалось отступить в безопасное место, выяснилось, что атаковавшие их насекомые составляли лишь узкое ответвление основного потока, который ушел в сторону палатки, где родианцы хранили части туш убитых и разделанных днем животных. Теперь от них остались только обглоданные кости.

Но как бы ни закончился тот или иной день, у Уил-хаффа всегда находилась возможность послушать истории о свершениях его предков — первых Таркинов.

— До того как люди прибыли из Ядра на Эриаду, чтобы укротить ее, она вся выглядела подобно Гиблому плато, — говорил Джова. — Первопроходцы и колонисты вели ежедневную борьбу с правившими планетой животными. Но окончательный триумф наших предков изменил лишь баланс сил, а не реальность. Ибо, несмотря на все то, чего достигли разумные существа с помощью оружия и машин, жизнь по-прежнему остается непрекращающейся борьбой за существование, где наверху стоят сильные или умные, держа остальных в узде с помощью огня и закона.

Джова объяснил, что в семье Таркин в течение многих поколений рождались наставники и проводники. Сам же он прославился тем, что решил сделать Гиблое плато своим домом после пройденного в юности испытания. Именно потому он стал учителем отца Уилхаффа и даже сумел дожить до того, чтобы обучать его сына.

Остаток сухого сезона они провели на плато, покинув (‘го лишь с приходом дождей. Когда спидер уносил Уилхаффа с плоскогорья назад к цивилизации, тот был уже другим человеком. Джове не требовалось рассказывать ому, чего позволила достичь его предкам технология в немногих городах планеты, поскольку Уилхафф теперь и сам прекрасно видел это.

Но Джове все же было что добавить:

— Торжество над природой означает лучшую жизнь для разумных, но господства можно добиться, лишь принеся порядок в хаос и установив закон там, где его никогда не существовало. На Эриаду цель всегда заключалась в том, чтобы избавить планету от любых созданий, которые не научились нас бояться, и тем самым иметь возможность безраздельно править ею. За пределами Эриаду цель та же самая, только хищники совсем другого калибра. Когда ты станешь достаточно взрослым, чтобы туда отправиться, тебе предстоит столкнуться с противником, который так же сообразителен, хорошо вооружен и полон решимости добиться успеха, как и ты сам. И если ты не примешь уроки Гиблого плато близко к сердцу, одни лишь звезды станут свидетелями твоей смерти в холодном вакууме космоса, и ничто их не тро-нет

Вернувшись в свою уютную спальню, Уилхафф какое-то время сражался с тем, через что ему пришлось пройти. События на плато живо вторгались в его сны, превращая их в ночные кошмары. Но так продолжалось недолго. Пережитое постепенно начало формировать его личность, став основой его жизненной философии. В последующие пять лет он проводил на Гиблом плато каждое лето, и с каждым сезоном опыт его рос, вплоть до дня, когда ему пришлось пройти последнее свое испытание на Шипе.

Но это была уже совсем другая история.