Виктор Тюрин - Чужой среди своих

Прибыв в нашу казарму, я вдруг неожиданно увидел, кроме наших парней, трех незнакомых офицеров. Полковник с седыми висками и озабоченным хмурым видом… Недалеко от него стояли два старших лейтенанта. Обоим лет под тридцать. Крепкие, плечистые парни, и взгляд соответствующий – жесткий и цепкий. На груди у обоих офицеров были нашивки за ранение, ордена и медали. Моя интуиция при виде этих людей тихо взвыла.

«Военная разведка. Им чего здесь надо?» – недовольно подумал я, затем подойдя строевым шагом к старшему по званию, кинул руку к фуражке:

– Товарищ полковник…

Тот просто отмахнулся от меня, не прерывая тихий разговор с Мирошниченко. Я отошел к нашим ребятам. Тихо спросил:

– В чем дело, парни?

Получив ответ, что ничего неизвестно, приготовился ждать. Скоро вслед за мной пришли Паша Швецов и Дмитрий Дольский, из новичков. Теперь вся наша группа была в сборе. Мирошниченко, увидев, что все собрались, встал.

– Товарищи офицеры, разрешите представить вам товарища полковника, Рокотова Илью Владимировича, из разведывательного управления. Он изложит нам суть предстоящего задания.

– Товарищи офицеры! – Полковник встал. – Буду говорить кратко. На ближайшее время намечено наступление наших войск. Направление определено, войска стянуты и находятся на позициях, вот только неожиданно к нам поступили сведения о какой-то перегруппировке в тылу противника, причем именно в направлении нашего главного удара. Об этом нам сообщили партизаны, действующие в тех местах, после чего их рация замолчала. Мы сразу подключили авиаразведку, но ничего нового, за исключением обычных передвижений в немецких тыловых частях, она не показала. Тогда было принято решение сбросить через линию фронта три группы разведчиков. Одна из них вышла на связь сразу при приземлении, но потом замолкла. В следующую ночь – вторая, которая просто бесследно пропала. Самолет с третьей группой был подбит при подлете к цели, часть разведчиков успела выпрыгнуть, но судьба их нам неизвестна. Одновременно с ними через линию фронта командование отправило одну за другой четыре группы пеших разведчиков. Задача у них была одна: захватить офицера, но все попытки оказались неудачными. К чему я вам это говорю, товарищи офицеры?! Вы должны проникнуться всей важностью поставленной перед нами задачи и подойти со всей ответственностью к ее решению! Сейчас именно на вас возложены наши надежды! Именно от вас зависит, насколько сильным и неожиданным будет наш удар! Помните, что успешное выполнение вами задачи спасет десятки тысяч жизней наших солдат!

Дальнейшее выступление я пропустил, пытаясь разложить по полочкам полученную мною информацию.

«Армейская разведка облажалась по полной программе. Сроки прошли, докладывать нечего, начальство рвет и мечет. Вот только почему мы? Непонятно, зато понятно другое. Из нас решили очередных смертников сделать. Вот только хрен им!»

– …теперь о сроках! Вам дано два дня на подготовку и три дня, это предельный срок, на выполнение задания!

После его слов наши парни стали переглядываться. Никогда у нас такого не было. Нормальное время подготовки – от двух до трех недель, правда, в последнее время, его урезали до двух недель. Но два дня?! Полковник видел, какое впечатление произвели его слова, поэтому обвел нас всех глазами и только потом продолжил:

– Да, это предельно жесткие сроки! Командование это прекрасно понимает, поэтому усилило вашу группу двумя армейскими офицерами, опытными разведчиками! С вашей группой еще пойдут два радиста. Вопросы есть?

– Товарищ полковник, разрешите обратиться? – поднялся Швецов. После кивка полковника он продолжил: – Новые люди. Нам надо с ними сработаться – и два дня…

– Товарищ старший лейтенант, эти сроки определил не я, а верховное командование! Это приказ! Вы все – советские офицеры, комсомольцы и коммунисты! Вам оказал доверие народ и коммунистическая партия! Это налагает на вас…

Когда он закончил, пришла моя очередь спросить:

– Товарищ полковник, разрешите обратиться?

– Обращайтесь!

– Почему в этот поиск идем именно мы? Ведь это стандартная задача для армейской разведки!

Мирошниченко, стоящий чуть позади полковника, бросил на меня злой взгляд, но этого показалось ему мало, и он мне показал кулак. Дескать, пусть только он уйдет, ты у меня получишь! Мой вопрос был задан с тайным умыслом. Полковник должен был, следуя элементарной логике высокого начальства, задать мне прямо в лоб вопрос: что, лейтенант, струсил?! На что у меня уже был готов ответ: как все нормальные люди, хочу жить. После чего, я так надеялся, меня отчислят из состава группы, как не оправдавшего доверия, а уже затем, исходя из обстоятельств, буду думать, как жить дальше.