Юрий Харитонов - Приют забытых душ

Отец с дочерью до темноты покрыли гораздо большее расстояние, нежели успели бы пройти пешком. И стали всяко ближе к похитителям своих и чужих детей. Александра с непривычки намертво сжала поводья и расширившимися от страха глазами смотрела, как пролетают мимо деревья, а вдали скользят серые поля и полуразрушенные, испорченные непогодой деревни. Потом девочка немного пообвыкла и не вздрагивала всякий раз, когда конь издавал звук, больше похожий на рык, чем на конское ржание. Километр за километром дорога убегала назад, а впереди нескончаемой лентой, будто второпях брошенной кем-то на холмы, криво извивался все тот же серый асфальт. Казалось, ему не будет конца, если учесть, что страну раньше покрывала целая сеть дорог. Они разветвлялись, разбегались по окраинам, а потом где-то в совершенно невообразимом месте сливались вновь. И если бы не указатели, можно было оказаться в том же месте, откуда выехал.

Михаил же закипал все сильнее. Неадекватные действия этого мудака Черноморова, который почему-то силой забирал детей везде, где проезжал, разжигали в нем праведный гнев и желание расправиться с убийцей жен. Наказать за бессовестное и наглое самоуправство. А еще от коней, что неслись, будто пропитанные адреналином, мужчине передался азарт. Осознание собственной правоты словно расправило давно не раскрывавшиеся крылья, и ощущение внутренней силы возросло в разы. Прохоров все чаще подгонял животное, хотя этого и не требовалось: конь и так скакал во всю силу ног. Когда стало смеркаться, лошади проскочили мимо таблички «Елизарово». Еще пара минут – и проехали бы село, так и не остановившись.

Но только Прохоровы поравнялись с огромными силуэтами церквей, как Михаилу словно двинули по голове сковородкой. Показалось, что раздался звон, и голову пронзила странная боль, а вслед ей чей-то голос явственно произнес:

– Помогите!

Мужчина тут же осадил коня, которому пришлось нелегко: влажная, скользкая поверхность асфальта не дала ему быстро остановиться. Следом встала и Александра, которая тут же спросила:

– Ты тоже это слышал?

– Так же отчетливо, как и тебя, – кивнул отец. Фонарик, закрепленный на погоне куртки, светил в том направлении, куда отец поворачивал коня. И он-то и высветил высокую дверь храма с облезлой от краски поверхностью. – Только где нужна помощь? Нам не указали направления.

– Начнем с церкви?

– Имеет смысл. Это самое близкое к дороге строение. Да и строили раньше на совесть – хрен сломаешь эти стены. Если уж где и ютиться, то вместо хилой избы стоит выбрать храм.

Михаил спрыгнул с коня и пошел к двери, на ходу снимая автомат Калашникова с плеча.

– Дочь, давай со мной и ружье сними. Пригодится.

Сашка спрыгнула с коня и пристроилась за отцом, приложив приклад охотничьего ружья к плечу. Если что, дробь разнесет человеку пол-лица. Девочка слишком хорошо помнила испуганное лицо Потемкина, когда наставила на него дробовик. Отец знаком показал, чтобы Алекса встала слева от двери, а сам выключил фонарик и заглянул в дверную щель. И с удивлением обнаружил слабый источник света где-то в недрах церкви. Значит, помощь требуется именно здесь.

– Па, это те дети из города, – почему-то прошептала Саша. Неизвестно, откуда, но знала она это совершенно точно. Тот зов о помощи, что прозвучал в их головах, показался ей мальчишеским. – Они попали в беду. Мы должны…

Прохоров махнул рукой, призывая дочь к молчанию, а потом указал ей на дверные петли.

– Сюда и сюда, – прошептал он. – Наше преимущество – во внезапности.

Александра выстрелила, потом, переместив ствол вниз – еще раз. Затем сразу отошла, перезаряжая ружье. В дело вступил отец. Он размашистым движением ноги стукнул по двери, и та, уже почти ничем не закрепленная, рухнула внутрь здания.

Михаил с автоматом наизготовку пошел вперед, а Саша – следом. Они продвигались медленно, частенько останавливаясь и осматривая наиболее подозрительные темные места и углы, из которых могли напасть. Но пока никто на это не отваживался. Так они дошли и до освещенного пространства в конце помещения, где раньше стоял алтарь, но сейчас все было завалено каким-то старым хламом, по большему счету бесполезным. Сетки, ящики, различные орудия труда, мотоцикл без движка и многое другое. Посреди освещенного пространства на раскладушке лежала связанная девушка и испуганно хлопала глазами.

– Дочь, развяжи ее, – сказал Михаил и встал на страже, осматриваясь и водя автоматом по сторонам. Там, дальше, за нагромождением бесполезного хлама, что-то проглядывалось. Что-то похожее на деревянный люк, из-под которого шел слабый свет.