Андрей Чародейкин - Планета сюрпризов [СИ]

— Но коли кто из вас решит до конца со мной остаться, признателен буду. Сила ныне под моей рукой великая, и шапка на голове моей диктаторская, а сам я человек бренный, и предела себе не ведаю. Коли соблазна власти не выдержу, кто меня остановит, кто осудит? Так думаю, верные люди должны на то быть. Такие, что с мечами наготове за моей спиною встанут, и, коли предам Правду, в тот же момент меня споро судить станут! В таком деле только вам, мужики, довериться могу. Не рыцарям и не князьям. Так что… решайте промеж себя, кто останется, а… кто-то ж должен и вести добрые домой отнести.

Мужики слушали меня молча, хмуро. По щеке седовласого Савра медленно скатилась скупая слеза. Прониклись.

— Ступай, княже, прямо, да смотри вперёд смело, — после минуты звенящего молчания объявил мне Савр от лица всего ополчения. — Ужо мы твою спину от сквозняков прикроем!

Да, красиво сказал. Мне стыдно. И тогда было, и сейчас вспоминать стыдно. Эти простые мужики так легко и свято уверовали в моё благородство! Только представлю, что обо мне в исторических сказаниях слагать станут — разом уши от стыда краснеют. На деле-то и нет ничего такого благородного в моих словах. На деле-то мне власти над Роландией и даром бы не надо — это ж нескончаемый поток проблем!

Зато теперь я получил то, чего мне недоставало: верную гвардию. Так мне в походе спать будет спокойнее. А то, не ровен час, взбредёт кому в голову яду мне в ухо спящему накапать или ещё что чудное устроить — и ни выучка космического разведчика, ни магическая броня не спасут. С телохранителями же всяко спокойнее будет историю вершить.

Я видел, как они прощались. Выбрали-таки одного мужичка — у того жена на сносях была — что бы он домой воротился, и весточки от остальных родным передал бы. У бедного мужичка в глазах натурально слёзы стояли, когда он домой уезжал! Не хотел. Но наказ князя — это, в смысле, меня — передать домой весточку, — должен быть исполнен, так что мужик смахнул скупую слезу, и поехал домой.

Тут уж мне пристало озаботиться вопросами снабжения моей гвардии, так что я быстренько организовал интендантский взвод, и отправил их с подводой в ближайшие по маршруту деревни, собрать добровольные пожертвования продовольствием.

Вторая важная встреча была с другом моим старым, князем Ри Г'Ором.

— Погодь, диктатор! — окликнул он меня, когда я уже подводу с интендантским взводом в путь проводил.

— Что такое?

— Беда!

— Где?

— Тут! — Ри ткнул в меня пальцем.

— Обоснуй, — потребовал я. Вот, совсем нет сейчас настроения, чтобы шарады разгадывать.

— Наш диктатор одет не по чину! Ты бы со стороны на себя взглянул! — заявил князь Г'Ор. Я попытался оглядеть себя: босой, в чёрном облегающем комбинезоне, и шапка диктатора на голове.

— Я твой старый парадный доспех прихватил, — заговорщицки сообщил мне Ри. — Как знал, что пригодится! Он там, в обозе. Накинь хотя б и поверх этой чёрной чудо-брони. Оно, конечно, одёжка волшебная, да и, как ты там сказал: — «сама земля роландийская защищает» — звучит сильно! Но уж больно на засохшую грязь видом похоже. Так негоже, надёжа диктатор! Накинь парадную бронь.

— Будь по-твоему, — согласился я, и искренне поблагодарил: — Спасибо тебе за заботу, дружище!

— Хех! Как в старые добрые времена! — князь с совершенно счастливым видом заговорщицки подмигнул мне. — Вокруг творится чёрт-те что, все суетятся, трубят поход ратям сигнальные трубы, выскакивают из рыцарских шатров полуголые красотки, и во главе всего бедлама — ты, да на лихом коне! Прям, ностальгия!

Ох, кто-то до седых волос в бороде дожил, а всё мальчишка!

— Примерить не желаешь? — протянул я другу шапку диктатора.

— Да не, что ты! — Ри озорно, по-мальчишески, взлохматил свою кудрявую шевелюру. — Тяжела шапочка диктатора, ещё вихры мои распрямит! Хех! Девки тогда меня любить перестанут!

— Давно пора! — как-то внезапно я рассердился, даже сам не ожидал от себя такого. — Давно пора бы девкам тебя любить перестать и близко не подпускать без кольца обручального! Ох, разочаровал ты меня, дружище! Седина в бороде! Сколько ещё ты будешь битюком одиноким ходить?

— Путаешься, — хмыкнул по-прежнему весёлый Ри. — «битюк» — это крепкий ломовой конь. Ну, или мужик, крепкий, как ломовой конь. Как вон те матёрые мужики, которых ты под свою руку по моим, между прочим, деревням собрал.

— Ну, а тебя как назвать? Ломоть брошенный? — отозвался я.

— Ну, а как тут иначе мне быть, дружище? — беззаботно отмахнулся князь. — Я ж каждое лето не в бою, так в походе! Какая ж девка такой себе судьбы возжелает? Какая такое выдержит? Ждать-пождать милого дружка, всякий раз от стука вздрагивая, всякий раз на дорогу выглядывая: — «не моего ли на щите несут?»