Андрей Чародейкин - Планета сюрпризов [СИ]

Речь не идёт о вере в существование и могущество магии. В то, что магия есть и очень многое может я и так верил — чего там! — вижу же каждый день! Я ж с ведьмой живу. По соседству, в смысле, а не… ну… тьфу на вас, думаете тут всякую пошлость! Она ж меня как раскрытую книгу читает. Знает, что я очень даже «за». Сама-то только смеётся надо мной. Язва! Но язва симпатичная. Так, что-то я не о том.

Фокус в том, что бы доверить магии себя! Вот этого я сделать не смог. Одно дело смотреть, как знаменитый эквилибрист катит тачку с камнями по канату над пропастью. Смотреть, и верить, что у него всё получится. Совсем другое дело сесть в эту тачку самому.

Меня так долго и так хорошо тренировали контролировать своё тело, контролировать ситуацию, отрабатывать уставные императивы. Моё тело давно исполняет многие страховки и контроли на автомате. Вот, ведь и из омута моё тело вынырнуло само, «на автопилоте». Я просто не смог себя пересилить и доверить «управление» собой какой-то неведомой магической силе! Да и как мне решиться, если эта самая сила — неведома, неподконтрольна, не прогнозируема, неисповедима?!

Следующий месяц я усиленно пытался учиться магии. «Пытался» — от слова «пытка». Большинство «уроков» моей учительницы магии были, мягко говоря, странными, как правило — трудными, и все как одно — чрезвычайно неприятными.

Медитация. Когда просто сидя в странной позе с закрытыми глазами у меня воде бы что-то как будто начало получаться, ведьма усадила меня медитировать точно под гнездом диких пчёл. Хорошо, что не задницей в муравейник! Почувствуй, дескать, себя в единении с роем живых (и весьма кусачих, вообще-то) насекомых.

Шаг веры. Надо ли мне признаваться, что заканчивалось это упражнение лично для меня купанием в омуте чистой родниковой воды? Учтите: родник холоднющий, словно там — под землёй — айсберг зарыт. И это не всё: до того омута ещё долететь надо! С высокого утёса, между прочим!

После второго купания в омуте ведьма поставила мне задачу: отыскать и изловить местного оленя по имени «Серебряное Копытце». Всё. Действительно всё! Больше никакой информации наставница не выдала. Зачем ей тот олень потребовался — тоже не объяснила. Излови, говорит, «серебряное копытце», и всё тут! Дескать, там сам догадаешься. Дескать, доверься магической силе и почувствуй своё единение с живой природой.

И наставнице моей очень не понравилось, что вместо того, что бы на рассвете ползти в зарослях колючих кустов к оленьей тропе, я сидел в удобном кресле с чашечкой дымящегося кофе. И отслеживал перемещения всех оленей урочища Дикого Крика через свой виртуальный терминал, используя орбитальную съёмку в инфракрасном диапазоне. Цель упражнения, как мне доходчиво объяснили в весьма резких выражениях вовсе не в поимке странного оленя, а в том, что бы я постиг! Чего я должен постичь, лазая по колючим кустам в дебрях на посмешище всем окрестным оленям, я тогда не понял.

Кстати, оленя я того таки выследил лично. Именно что сидя в засаде в колючих кустах. Просто с помощью космической техники я заранее выяснил место регулярного водопоя этих рогатых тварей, а потом уж засел в засаду.

Заросший дремучим лесом пологий со стороны урочища подъём с другой стороны резко обрывался почти вертикальной стеной приличной высоты. Внизу журчал хороший такой ручей. Олени проторили узкую тропочку по крутому склону по-над обрывом с утёса зигзагами вниз, к водопою. Я ухитрился отыскать развесистый куст — жутко колючий, но, к сожалению, единственный тут — из которого было видно почти всю оленью тропу и подступы к ней. Просидел там четыре часа, но таки увидел Серебряное Копытце!

И знаете, у этого странного мутанта действительно серебряное копыто. Левое. Убивать животину я не желал, но так как наставница весьма настаивала, чтобы я эту парнокопытную тварь лично, собственными руками ловил — я таки на оленя прыгнул. Не, не как лев. И не как гордый горный барс, куда там! Скорее, как клоун. Чёртик из табакерки. Изобразил нападение для очистки совести, чтоб потом заявить ведьме, что я, дескать, попытался. Реально жалко животинку. Возможно, это во мне таки чувство единения с живой природой говорило. А что? Оно могло!

Серебряное Копытце эдакого нелепого маневра от меня не ожидал, и сиганул прямо с обрыва! Подозреваю, не от испуга, а потому что он не желал иметь никаких дел с сумасшедшими бродягами — именно на такого я и стал похож, пока сидел в своём кусте: грязный, мокрый от росы, колючками расцарапанный.