Кирилл Шарапов - Маховик неизбежного

- Выпустили? - глядя на Игната сверху вниз, спросила она, и радостная улыбка озарила ее лицо, а зеленые глаза заблестели, медно-золотистые локоны трепал несильный летний ветерок. Похоже, девушка действительно была рада его видеть.

Игнат кивнул и с трудом поднялся по ступеням, каждый шаг отдавался болью. Неделю его пытали, потом оставили в покое, и вот теперь просто вышвырнули на улицу. Правда, вещи вернули почти все, пропало совсем немного - пара подавителей, которые Демидов снял с запястий Киры, жезл и шкуры вертюхов. О последнем Игнат действительно сожалел.

- Раздевайся, - скомандовала магичка, - тебя надо подлатать. Что они с тобой сделали?

Демидов отмахнулся.

- Все будет нормально. Не так уж и сильно они старались. Хуже то, что ублюдок-телепат копался в моей голове ночи напролет.

- Неужели нельзя было сразу сказать правду?

- Кира, я так и сделал. Я все эти дни только и делал, что говорил им правду. Умолчав только о паре моментов, которые для них совершенно несущественны.

Он стянул рубашку, но вот штаны, залитые кровью, оставил.

- Снимай, - скомандовала магичка. При этом она изучала налитый нездоровой синевой левый бок.

- Нет, - покачал головой Игнат, - нехорошо приходить в дом красивой молодой женщины в грязном белье. Я как-то не подумал, нужно было сначала идти в штаб-квартиру братства, пусть Егерск уничтожен, но по княжествам бродит еще много охотников на нелюдей. А значит, братство живет. И я найду эту тварь Веревею, и вырву из груди ее осквернённое сердце. Но перед этим узнаю, кто остальные шесть, уничтожившие цитадель.

- Раздевайся, и трусы снимай, - спокойно выслушав монолог, ответила Кира. - Сейчас мы тебя вымоем, а вещи выстираем, и будешь ты чистый и красивый. Надеюсь, не успел вшей в мой дом натащить?

Игнат скорчил рожу.

- Местные тюрьмы на диво сухие и чистые, похоже, я вшей даже подхватить не успел.

- Иди за мной, - приказала Кира и, качнув бедрами, пошла по коридору мимо лестницы на второй этаж. - Нужно привести тебя в порядок прежде, чем ранами заниматься.

Игнат, с трудом передвигая ногами, поплелся следом. Он очень устал, за это время поспать удалось только в последнюю ночь. Лицо его похудело, мешки под глазами, веки наливались свинцовой тяжестью, казалось, стоит им опуститься, и он уснет.

Ванная была просторной и очень светлой. Два больших окна, с видом на сад с фруктовыми деревьями, на которых сейчас созревали самые настоящие апельсины, завезенные на Интерру первыми колонистами.

Кира молча наблюдала, как он раздевается и забирается в здоровенную бронзовую ванну. Магичка уселась рядом на небольшой табурет и водила длинным пальцем по зеленоватой воде, от которой пахло травами. Игнат закрыл глаза, но вот уснуть почему-то не смог, запредельная усталость, а вот сон не шел.

- Что произошло в Сторожье? - пробился через его усталость и боль голос Киры.

- Ну зачем тебе это? - не открывая глаз, ответил Видок.

Больше всего егеря беспокоила мысль, что он не может заснуть и не чувствует Фарата. Неужели заклинание блокады еще действует? Демидов вообще не ощущал кокона, словно и не было такого.

- Хочу знать, что случилось на самом деле, - голос Киры стал более настойчивым, в нем появились странные металлические нотки.

- Плохо там все вышло. Я совершил ошибку, надо была сразу избавиться от этого опасного трофея, но я не знал о нем ничего, теперь уже поздно. Оставь эту историю, эти суки меня в измене обвинили, не хватало еще того, чтобы они к тебе пришли.

Кира молчала несколько минут.

- И все же я настаиваю. Тетка активно отговаривала меня от общения с тобой, она вообще не думала, что ты выйдешь из этого подвала живым.

- Узнаю Луизу, - хмыкнув, ответил Игнат. - Как же хочется отдохнуть. Может, ты дашь мне поспать, а потом мы поговорим?

Кира несколько секунд смотрела на Игната, а потом дом стал расплываться, словно кто-то возил тряпкой по свежей картине, размазывая краску по полотну, превращая шедевр в грязь. Игнат с трудом открыл глаза. Серые стены, тонкая подстилка, через которую ощущался холодный камень.

- Сволочи!!! - заорал Демидов на всю камеру, и его голос заметался среди четырех стен. - Сукины дочери, ну что вам еще надо?

Он застонал, поскольку снова неудачно ткнул локтем в ребра. Он не знал, день или ночь на улице, он был совсем разбит, вымотан, выжат, еще немного, и он начнет говорить им то, что они хотят услышать.

- Суки вы, - почти прошептал он и аккуратно улегся на жутко неудобный каменный неровный кубик.