Стивен Кинг - Противостояние. 16 июня – 4 июля 1990. Том 1 [litres]

– Есть здесь кто-нибудь? – позвал Ларри – и испугался звука собственного голоса. Он потянулся за карабином и долгие, невероятно ужасные секунды не мог его найти. А когда нашел, первым делом нажал на спусковой крючок, не думая, как тонущий в океане человек, хватающийся за брошенный ему спасательный круг. Если б не предохранитель, карабин бы выстрелил. Возможно, в самого Ларри.

Кто-то скрывался в этой тишине, Ларри в этом не сомневался. Возможно, человек, возможно, большое и опасное животное. Конечно же, опасность могла исходить и от человека. Скажем, вроде того, что истыкал ножом бедного выкликателя монстров в Центральном парке, или вроде Джона Берсфорда Типтона, предложившего миллион наличными, чтобы попользоваться женщиной Ларри.

– Кто здесь?

В рюкзаке лежал фонарь, но чтобы отыскать его, Ларри пришлось бы отпустить карабин, который он подтащил к себе. И потом… действительно ли он хотел видеть, кто затаился где-то неподалеку?

Поэтому он просто сел в надежде вновь услышать звук, который его разбудил (звук ли? может, что-то из сна?), через какое-то время начал клевать носом и задремал.

Но внезапно вскинул голову, широко раскрыл глаза; все в нем замерло. Теперь-то он точно слышал звук, и, если бы не облака, луна – близилось полнолуние – показала бы ему…

Но он не хотел видеть. Он определенно не хотел видеть. Однако Ларри подался вперед, склонил голову набок, прислушиваясь к стуку пыльных каблуков, которые уходили от него по тротуару Главной улицы города Брэттлборо, штат Вермонт, уходили на запад. Звук этот затихал, пока не растворился в ночи.

Ларри внезапно охватило безумное желание вскочить, уронив спальный мешок, и закричать: Вернись, уж не знаю, кто ты! Мне все равно! Вернись! Но действительно ли он так уж хотел познакомиться с этим не-знаю-кем? Купол эстрады усилил бы его крик – его мольбу. И что, если эти каблуки действительно вернутся, стуча все громче в полнейшей тишине, которую не нарушал даже стрекот сверчков?

Вместо того чтобы вскочить, Ларри лег, свернулся калачиком, не выпуская из рук карабина. Этой ночью мне больше не заснуть, подумал он, но уже через три минуты крепко спал, а утром у него не возникло сомнений, что все это ему приснилось.

Четвертого июля, когда Ларри падал с мотоцикла, Стюарт Редман – их разделял всего один штат – сидел на большом камне у дороги и перекусывал. Он услышал шум приближающихся двигателей. Одним глотком допил остававшееся в банке пиво, аккуратно завернул верх кулька из вощеной бумаги с крекерами «Ритц». Винтовка стояла рядом, прислоненная к камню. Он взял ее, снял с предохранителя, а потом снова поставил, уже ближе к руке. Это были мотоциклы, судя по звукам, с небольшим объемом двигателя. Двести пятьдесят кубиков? В накрывшей землю тишине не представлялось возможным определить, на каком они расстоянии. Возможно, в десяти милях – но не точно. Времени, чтобы доесть, хватало, однако Стью насытился. И ему нравилось греться на теплом солнышке и думать о встрече с себе подобными. Он не видел живых людей с того момента, как покинул дом Глена Бейтмана в Вудсвилле. Он посмотрел на винтовку. Стью снял ее с предохранителя потому, что приближающиеся ему подобные могли оказаться такими же, как Элдер. Но оставил оружие у камня, потому что надеялся, что они окажутся больше похожими на Бейтмана – только будут оптимистичнее смотреть вперед. Общество возродится, сказал ему Бейтман. Обратите внимание, я не говорю «реформируется». Это плохая шутка. Человечество так не умеет .

Однако сам Бейтман не хотел участвовать в строительстве фундамента нового человеческого общества. Его вполне устраивали – по крайней мере на данный момент – прогулки с Коджаком, написание картин, прополка огорода и мысли о социологических последствиях практически полного исчезновения человечества.

Если будете возвращаться этим же путем и повторите ваше приглашение присоединиться, Стью, я, наверное, соглашусь. Это проклятие человечества. Общительность. Христу следовало сказать: «Да, истинно говорю, когда двое или трое из вас собираются вместе, кого-то забьют до смерти». Надо ли мне объяснять вам, чему учит нас социология по части человечества? Все предельно просто. Возьмите одинокого мужчину или женщину, и я скажу, что перед вами святой. Возьмите двоих, и они влюбятся друг в друга. Возьмите троих, и они придумают такую занятную конструкцию, которую мы называем «обществом». Возьмите четверых, и они построят пирамиду. Возьмите пятерых, и они превратят одного в изгоя. Возьмите шестерых, и они вновь изобретут предрассудки. Возьмите семерых, и через семь лет они вновь изобретут войну. Человек, возможно, создан по образу и подобию Бога, но человеческое общество создано по образу Его оппонента и всегда пытается вернуться домой .