Константин Калбазов - Гренада моя [litres]

Голос зазвучал над головой из граммофонного или весьма похожего на него раструба. Одновременно с ним на экране появилось дымящееся поле боя, с сотнями тел погибших, подбитыми машинами. И поверх этой панорамы вдруг возникло написанное жирными мазками название. «Гренада моя». Картина была черно-белой, но кровавый цвет этих двух слов буквально стоял перед глазами.

С этого момента девушка уже не могла думать о Климе. Тот вроде не терял надежды перекинуться с ней словом. Но… Картина захлестнула ее с головой. Не игровое кино, но сама жизнь. Как она хотела сейчас оказаться там, чтобы помочь гордым испанцам в противостоянии с фашистами! Подспудно стало немного стыдно. Ведь у них в училище набрали роту юнкеров из Испании, а она даже не удосужилась с ними пообщаться. Но легкое чувство вины мелькнуло и тут же пропало.

Хорошо поставленный голос диктора сопровождал вполне себе уже не страшные кадры. Улыбающиеся интернационалисты из разных стран. Много русских из числа эмигрировавших после Гражданской войны. И ни слова обвинения в их адрес. Наоборот, гордость за соотечественников, вставших грудью за правое дело, сражающихся плечом к плечу с солдатами и офицерами российской императорской армии.

А потом были кадры начала наступления. Интернационалисты атаковали без артиллерийской подготовки. Без излишнего шума. С небольшим десантом на четырех «Громобоях» и «Сороках». В сопровождении того самого «Крестоносца». Алина сразу узнала машину.

Для непосвященного ничего примечательного. Она, конечно, не мастер вождения боевых машин. Но даже ей понятно, что примечательного тут как раз хватает. Слишком крутой склон, тяжелые машины, высокая вероятность опрокидывания, что равносильно выводу техники из строя и длительной спасательной операции.

А потом пошло-поехало. Глазом моргнуть не успела, как начался ураганный артиллерийский обстрел, сотни погибших и раненых. «Крестоносец» в одиночестве против целой своры франкистов. Алина буквально впилась в экран взглядом, восхищаясь тем, как действует неизвестный экипаж. Механик-водитель был просто виртуозом. Совершенно непонятно, как он умудрялся вести машину, несмотря на полученные повреждения опор. Да и командир машины не дремал. Если оператор захватил все поле боя, то получалось, что один-единственный бронеход сумел подбить девятнадцать машин. Благодаря своим способностям Алина сумела без труда провести подсчет. Заставил откатиться первую волну наступающих. И пусть израненный, но сквозь вздымающиеся султаны от крупнокалиберных снарядов уковылял за свои позиции и скрылся среди деревьев.

Когда картинка сменилась, Алина увидела эту же самую машину, но уже поближе. Хм. Она неплохо знакома с германской техникой. Юнкера изучали ее основные характеристики. И Дробышева точно помнила, что с правого бока находится два люка, для механика-водителя и для командира машины. Но тут на их месте одна скорее уж небольшая дверь.

Вот она распахнулась, и из рубки почти вывалился измученный пилот. Именно пилот, а не командир и не механик-водитель. Вместе с таким богатырем внутри больше никто не поместится. С трудом он спустился по скобам и устало привалился к опоре замершей и окутанной паром машины. Устало стащил с головы шлемофон.

Вид изможденный. Сквозь грязные разводы на лице отчетливо проступает бледность, над верхней губой тонкая полоска темных усиков. Из ушей тянутся две темные струйки, и что это, гадать не приходится. От этой сцены буквально защемило сердце. Он сражался, как витязь с сонмом врагов, и вышел победителем. И вот расплата за беспримерный подвиг. Но то, что творилось сейчас у Алины в душе, описать просто невозможно.

С одной стороны, она сопереживала пилоту-бронеходчику, проявившему невероятное мастерство, хотя едва только окончил училище. С другой – отметила, что он ничуть не врал, когда говорил, что, будучи в рубке, буквально срастается с машиной. С третьей – испытала чувство удовлетворения, потому как получается, что не зря в свое время возвела его едва ли не в свои идолы.

Но примешивалось и еще одно чувство. Алина была готова его убить. И это вовсе не фигура речи. Она уже столько раз мысленно вызывала его на поединок и вгоняла в него пулю, что эта идея стала едва ли не навязчивой. Правда, с недавнего времени появился еще один персонаж, до которого она жаждала добраться ничуть не меньше.

– Григорий! – резко подавшись вперед, едва ли не выкрикнул Клим.