Константин Бенев - Метро 2035. Царица ночи

Конечно же, день был нерабочий, и от людей на платформе было не протолкнуться.

– Виктор Михайлович, идите к нам!

Маша, местная кокетка и красавица. Усиленно строит ему глазки. А что, жених он завидный, при положении. Так что девушку понять вполне можно.

– Машенька, староват я для вашей компании.

Эх, Маша, Маша. Хороша ты, да не наша… Нет среди вас, милые и не очень девушки, для него достойной пары, нет. Не родилась еще. Поэтому с семьей и потомством придется подождать. Только если время провести. Вам-то это, дорогие мои, зачем? Да и ему не особо охота допускать до себя чужих. Раньше для этих целей у него была Люська, Люсинда, незаменимая и всегда верная. Несмотря ни на что. Только нет ее, года три как уже нет. Пропала, и не нашли.

Импровизированная трибуна буквально утопала в цветах. До праздничного действа оставался еще час с небольшим, но народ уже начал понемногу кучковаться, рассаживаться, кто на принесенные с собой табуреты и стулья, а кто и прямо на пол.

Сценарий торжества был установлен пятнадцать лет назад, и с тех пор не менялся. Сначала на трибуну поднимутся члены Совета, чинно рассядутся по своим местам. Спустя пару минут появится Смотритель. Постаревший и поседевший, чуток обрюзгший, по мнению Виктора – чуток же поглупевший – как-никак, но возраст, почти шестьдесят, удобный для всех начальник Петроградской. Когда-нибудь, возможно, он и превратится в свадебного генерала, но пока еще крепко держит станцию. Смотрителя любят, уважают, к его мнению прислушиваются, поэтому при появлении все (в том числе и те, кто на трибуне) повскакивают со своих мест, приветствуя его. Словно никогда не видели… И Виктор тоже будет хлопать в ладоши вместе со всеми. Хоть при этом и скрипеть зубами от злости и негодования. А потом будет проповедь. Торжественное приветствие, если правильно, но Лазарев предпочитал называть это проповедью. Она затянется не меньше, чем на час: не блиставший в обычной жизни красноречием, тут Роман Ильич преображался. Кто бы сказал, что Смотритель может быть настолько велеречивым? А потом он произнесет свое извечное: «А теперь, дети мои», и начнется представление новообращенных. Это еще с час. И только потом все пойдут на праздничный обед. А он, Хранитель, отправится наверх, в Ботанический сад, отрекомендовать Царице очередное поколение ее верных слуг. И именно ради этого представления и была затеяна вся байда.

На поклон шли те, кому в прошедшем году исполнилось четырнадцать. Кто первый предложил эту идею, Виктор уже и не помнит, но обычай прижился, с его же легкой руки получил громкое название – инициация, вступление во взрослую жизнь, и очень ему нравился. Сам Хранитель бывал в Ботаничке чуть ли не ежедневно, но то была работа. А тут – развлечение.

Все было продумано до мелочей – и маршрут, и оформление действа, и подготовка юнцов к походу. Нужно ли было все это? Хранитель до сих пор не мог ответить на этот вопрос, но от факта, что после похода к Царице люди меняются, никуда не деться.

Погода была что надо, легкий мороз подобрал воду, что всю последнюю неделю щедро лилась сверху в виде дождя, изредка разбавляемого мокрым снегом. Теперь остатки этого снега блестели по краям замерзших луж, словно крупицы сахара на стакане с коктейлем в прежние времена. Было светло: луна, цыганское солнышко, сияла на полную катушку.

Подростки поеживались от холода и старались не смотреть вверх, где был не привычный потолок, а такое бездонное и страшное небо. Первый шок прошел, и сейчас они активно крутили головами в разные стороны. А посмотреть было на что. О прошлой катастрофе тут напоминали лишь проржавевшие насквозь автомобили на проезжей части Каменноостровского проспекта. Дома на противоположной стороне улицы обветшали и частично разрушились, но скорее от времени и отсутствия должного ухода, нежели от внешнего воздействия, поэтому в неверном свете луны-обманщицы казались живыми. Именно живыми – наполненными жизнью, а не мертвыми коробками, коими были на самом деле. Подросткам было этого не понять, они не видели раньше ничего подобного, а Виктор всегда ждал: вот в глубине какой-нибудь квартиры зажжется свет, потом еще и еще, потом скрипнет дверь парадного… Наваждение. Оно рассеется без следа, стоит только повернуть голову и взглянуть на другую сторону проспекта. Хотя другой-то как раз и не было. От слова вообще. Вместо нее был лес, или, правильнее сказать, разросшийся до размеров хорошего леса Ботанический сад. Медленно, но неуклонно сад отвоевывал у города метр за метром, квартал за кварталом. Лианы, эти ползучие порождения ада, оплетали дома, вырывали оконные рамы, разрезали крыши… Дикий, дремучий, пугающий своей необыкновенной красотой и буйством красок, лес возвращался в свои законные владения. Но теперь он был совсем не тот, что когда-то открылся людям, впервые попавшим на берега реки Карповки. Сразу и не поймешь – то ли рай для ботаника, то ли путевка ему в сумасшедший дом. Линней бы вот точняк умом чокнулся, увидев, как почила в бозе его теория видов. А на пару с ним, однозначно, и Дарвин… Такая вот веселая компания титулованных психов.