Алан Дин Фостер: Чужой 3 [litres]

Они пришли по требованию управляющего. Все двадцать пять человек. Суровые, тощие, лысые, молодые и не очень, и те, чья молодость уже превратилась в потускневшие, хотя и теплые воспоминания. Эндрюс сидел напротив них, его заместитель Эрон стоял рядом. Клеменс стоял в некотором отдалении как от заключенных, так и от тюремщиков, как подобало его необычному статусу.

Два тюремщика, двадцать пять заключенных. Они могли бы напасть на управляющего и его помощника в любое время, относительно легко одержать над ними верх. Но зачем?

Бунт только даст им контроль над комплексом, который они и без того обслуживают. Бежать было некуда, на Фиорине не существовало более приятных мест, доступ куда им запрещался. Когда прибудет следующий корабль с припасами и узнает о сложившейся ситуации, то просто откажется сбросить груз и отошлет рапорт. Следом прилетят тяжеловооруженные солдаты и разделаются с революционерами, а всем, кто принимал участие, но выжил, увеличат сроки наказания.

Скромное удовольствие, извлеченное из непокорности властям, не стоило и одного лишнего месяца на Фиорине, а целого года, а то и двух – и подавно. Это понимали даже самые ожесточенные заключенные. Так что здесь не было бунтов, и никто не бросал вызов власти Эндрюса. Выживание и – что более важно – отбытие с Фиорины зависели от надлежащего исполнения обязанностей. Заключенные могли быть недовольны, но настроены были мирно.

Эрон оглядел бормочущую толпу, нетерпеливо возвысил голос:

– Ладно, ладно. Давайте успокоимся и начнем. Верно? Верно. Прошу вас, мистер Диллон.

Диллон шагнул вперед. У заключенных он был лидером, и не только из-за своих габаритов и силы. Проволочные очки без оправы, что он носил, были скорее данью традициям, чем необходимостью. Он предпочитал их контактным линзам, а Компания, разумеется, вряд ли стала бы тратить время и деньги на то, чтобы обеспечить заключенному трансплантацию сетчатки. И Диллона это устраивало. Очки были антиквариатом – семейным талисманом, что каким-то образом уцелел и передавался из поколения в поколение. Его нуждам они отлично отвечали.

Единственный дредлок свисал с лысой головы мужчины и медленно покачивался на ходу. Требовалось много времени и усилий, чтобы охранять эту «прическу» от настырных насекомых Фиорины, но Диллон мирился с дискомфортом в пользу этого скромного выражения индивидуальности.

Он громко прочистил горло.

– Пошли нам сил, о Боже, чтобы мы выдержали. Мы понимаем, что мы – жалкие грешники в руках разгневанного Господа. Да не разорвется круг… пока не наступит день. Аминь.

Это была коротенькая молитва, и ее было достаточно. В конце заключенные подняли правые кулаки вверх, затем в тишине их опустили. Жест означал принятие и смирение, а не вызов. На Фиорине непокорность была чревата только остракизмом и вероятностью скорой могилы. Ведь если ты слишком далеко заходил за черту, Эндрюс сравнительно безнаказанно мог изгнать – и изгнал бы – тебя из комплекса. Не было никого, чтобы возразить против подобного, проверить действия управляющего и оценить их корректность. Не было независимой комиссии по расследованию смерти заключенного. Эндрюс предлагал, Эндрюс и налагал. Это было бы нестерпимо, если бы не факт, что управляющий, будучи суровым человеком, заодно был и справедлив. Заключенные считали, что в этом им повезло, ведь с большой вероятностью могло оказаться иначе.

Эндрюс оглядел своих подопечных. Каждого он знал близко – куда лучше, чем ему бы хотелось, если бы у него был выбор. Он знал их индивидуальные сильные и слабые стороны, их грешки, детали их судебных процессов и к чему они питают неприязнь. Некоторые были откровенной мразью, другие – всего лишь фатально антисоциальными, а еще имелся широкий набор вариаций между этими двумя крайностями.

Управляющий с важностью прочистил горло.

– Благодарю вас, джентльмены. Много разговоров велось о том, что произошло этим утром – разговоров, по большей части, легкомысленных. Так что можете считать, что сейчас у нас собрание по обузданию слухов. Вот факты. Как знают некоторые из вас, эвакуационная шлюпка модели триста тридцать семь потерпела здесь крушение в шесть ноль-ноль утренней вахты. На борту оказались один выживший, двое мертвецов и андроид, разбитый так, что не починить.

Он помедлил, давая слушателям переварить информацию.

– Выживший – женщина.

Послышался гул голосов. Эндрюс слушал, внимательно наблюдал, пытаясь оценить спектр реакций. Пока что все было… неплохо.