Владислав Жеребьёв - Носитель. Z-32

Ваха увидел эти каракули первыми. Сначала он не придал им значения, но слишком уж правильными они были, слишком точными. В природе не бывает идеально правильных очертаний. Если ты видишь круг, квадрат, треугольник, то будь уверен, что это дело рук человеческих. Вот и сейчас на борту автомобиля был вычерчен круг. Два треугольника накладывались на него, часть из вершин кто-то закрасил черной краской. В свободных сегментах неизвестный вписал странные символы, похожие на иероглифы. Сделано это было недавно, так что еще краской немного попахивало. Диво, что не заметили с самого начала. Чуть поодаль обнаружилось какое-то шевеление.

Трофимов вскинул автомат, повел стволом. Рука с кулаком взлетела вверх, двинули вперед, осторожно. Ваха затаил дыхание, все свое внимание сосредоточив на цели. Делать это было сложно. Мешало все, от порывов ветра, колышущего кусты, до мелкого мусора под ногами. Обошли дом по кругу, остановились. Ваха замер в оцепенении, сжал автомат так, что костяшки пальцев побелели. Трофимов переломился пополам и тем попрощался с остатками энергетического батончика. На задней двери автомобиля висел человек, точнее то, что когда-то было человеком. Руки и ноги в нескольких местах были пробиты огромными гвоздями. Кровь из ран уже почти перестала сочиться. Но не это самое отвратительное. Под ногами несчастного натекла огромная лужа крови. Его оскопили, лишили скальпа, лишили глаз, носа и ушей. Обрубок человека еще шевелился, хрипел кровавой пеной. Язык ему тоже удалили. Все было проведено совершенно хладнокровно. Часть крови, как оказалось, и была теми сами знаками, вперемешку с масляной краской, что изначально приметили бойцы.

Ваху тряхануло, по спине побежали мурашки, ноги и руки похолодели, и зрение поплыло густыми масляными пятнами. Оглянувшись, не смотрит ли кто, он в два счета оказался около истерзанного тела, и одним движением ножа прекратил его мучения.

- Тут четверо прошли.

- С чего ты взял?

- Да вот, посмотри. – Трофимов оказался неплохим следопытом, что не раз уже подтвердил в ходе путешествия. – Вот колея, заросшая почти. Вот два четких отпечатка, один за другим, и почти затоптаны, но тот что шел впереди, у того нога больше, и похоже сапоги. Второй помельче, в кроссовках. Рифленая подошва, изгиб, дорогая когда-то обувь. Туда шли и что-то несли. Назад возвращались опять-же колонной, на этот раз следы не такие глубокие.

- А еще двое?

- Один слева. Грубая подошва, жесткие очертания. Идет широко, или высокий что дядя Стёпа. Второй чуть в отдалении, вон где трава пожухлая. Он будто скользит, как знает, где ступать, но вот тут нога соскользнула, и он черпанул из лужи. – Трофимов присел около края порушенной колеи и приложил пятерню к отпечатку. – Как пить дать, хорошие ботинки, спортивные, сорок второй размер.

- И что же теперь делать?

- Да что ты все спрашиваешь? Валить надо.

- Уверен? – Вахитов нахмурился. Он конечно был не особенным альтруистом, геройствовать не лез, отлично понимая, что героизм есть синоним глупости. Но вот такое без ответа оставить не мог. Всплыло в мозгу обезображенное лицо, уродливые шрамы на нем расчертили кожу, вспоров мясо и сухожилия, обнажив кости черепа. От этого зрелища снова заколотило.

- Уверен. – Трофимов покачал головой. – Чудо, что еще ни на какой капкан не напоролись. Местные, они охотники, чудить могут. Да и потом, зачем нам в чужие разборки лезть? Никогда это ни чем хорошим не заканчивалось.

- Чужие разборки? – Ваха опешил от этих слов. – Что за разборки-то могут быть такие? То, что я видел, это вообще за гранью добра и зла. Такое ни один здравомыслящий человек не сотворит с живым существом, и уж тем более себе подобным.

- Вот именно, что здравомыслящий. – Уперся Трофимов. – Может тут территорию кто делит, или своровал чего, вот и наказали примерно. Я и покруче видел.

- Нет. – Ваха рубанул ребром ладони воздух. – Я бы еще понял, коли за околицу вывели, да пулю в затылок. Но такое?

- И что же ты предлагаешь делать? – Трофимов был на какой-то грани сейчас, и его нужно было подтолкнуть.

- Предлагаю по кустам прошуршать. А что если они за других примутся?

- Аргумент так себе. – Трофимов покачал головой. – Но ты же не успокоишься?

- Нет. – Вахитов решительно кивнул. – Не будем мы никуда ввязываться, проверим, что тут вообще творится, аккуратно, и если это политика или борьба за территорию, то пусть живут, как жили. Я им не судья.

Дачный поселок по площади покрывал несколько гектаров. Когда-то тут кипела жизнь, местные выращивали на своей земле овощи, обихаживали плодовые деревья, просто отдыхали под шашлычок да коньячок. Отовсюду неслись звуки, рев бензопилы, работа водной помпы, радио скрипело волнами, выдавая в окружающую природу очередной музыкальный рекламный ролик или новый беспощадный хит попсового исполнителя. Садоводство оживало по выходным и праздничным дням. Одни соседи запирались в четырех стенах, огороженные штакетником, другие наоборот, хлебосольно распахивали двери или шли к своим старым знакомым, сообщить свежие новости и похвастаться успехами детей.