Антон Стариков - Великий поход хомяка и жабы

-- Да, - на этот раз Федор Григорьевич был предельно серьезен и без шуток, аргументированно обосновал свою позицию. - Если уничтожать, то все -- мы не можем позволить кому бы то ни было провести подобный эксперимент, и этим мы спасем не только Советский Союз, но и весь мир. -

-- Юрий Владимирович, да что же такое?! - чуть ли не перейдя на крик обратился к хозяину кабинета противник зачистки. - Еще ведь год-два и можно будет приступить к производству опытной партии приборов! Вечная проблема того что нас могут прослушать или засечь по сигналу уйдет в прошлое. Пусть каналов будет и немного, но только представьте, их НИКАКАК нельзя будет ни засечь, ни прослушать -- вот оно почти рядом, только руку протяни -- мечта! И все это на слом?! - Яростная и страстная речь произвела немалое впечатление, и сидящий во главе стола даже на секунду заколебался, но веские слова главы второго управления били точно в цель, заставляя морщиться главу восьмого и подтверждая правильность решения, уже принятого временным хозяином кабинета:

-- Рано или поздно, не через год, так через десять, они узнают, обязательно узнают, что у нас есть что-то такое, а потом лишь вопрос времени, когда они добудут схемы и материалы, затем непременно попытаются сделать подобие, - тут Федор Григорьевич поднял руку, останавливая возрождения. - Я помню про редкость материала и в свою очередь напоминаю, что пусть это и очень дорого, но его все же можно создать искусственно. Да и вы не можете дать гарантию, что где-нибудь не существует других его месторождений и их когда-нибудь не найдут. А затем, - тут говоривший сделал драматическую паузу, усиливая эффект, - они проведут такой же эксперимент, и у них ничего не сломается, а установка проработает до самого конца, - говоривший остановился и убедился, что все прониклись его словами, а затем закончил, как гвоздь забил, - нашего и их! - Возразить на эти аргументы его оппонент не смог и мрачно уставился в стол, но потом все же не удержался и попробовал:

-- Судя по предварительным расчетам, волна искажений, созданная экспериментом, не даст повторить его как минимум четверть века, а может и больше...

-- Какие еще четверть века?! Если эта технология будет известна, то над ней будут работать и улучшать и мы, и американцы, а через 25 лет неизвестно кто еще, те же японцы, например -- так что нужно позаботиться о том, чтобы никто и никогда не то что не мог использовать, но даже и не знал, что такое может быть на свете. - Некоторое время все находившиеся в кабинете молчали.

-- Значит решено, - подвел итог разговора Юрий Владимирович. - Делаем все по-твоему, - он кивнул в сторону довольного начальника второго главного управления, ставшего после последующих слов чуть менее довольным, - но никаких ликвидаций без крайней нужды: раскидать по разным проектам и под жесткий колпак, раз в год проверки, не пройдут -- ты знаешь что делать. - Федор Григорьевич кивнул. - Если суетой заинтересуется Цвигун, направляй его ко мне, я его укорочу, но лучше бы он ничего не узнал -- лишние уши нам в этом деле не нужны. - Тут говоривший перевел взгляд на посветлевшего лицом после известия о том, что ученые останутся в живых, Георгия Артемовича. - Это вас тоже касается: Николай Павлович должен узнать только то, что эксперимент закончился неудачно и поставил под угрозу жизни людей и ВСЕ! Ученые должны сказать ему при личной встрече тоже самое -- эта ответственность на вас! -

-- Я вас не подведу, Юрий Владимирович! Спасибо! -

-- Вот и отлично. Василий, - генерал, все это время потевший и сидевший как мышь под лавкой, на которой спит кошка, снова вскочил, - Начинай срочно готовить объект к ликвидации! -

-- Есть! - вытянулся генерал и с явно читаемым на лице облегчением поспешил поскорей покинуть кабинет.

-- Георгий Артемович, у вас тоже есть дело, даже три. - Начальник восьмерки кивнул и тоже вышел.

-- Что? - задал вопрос оставшийся в кабинете Федор, хорошо, еще с Венгрии, знавший своего в свое время неофициального, ну а теперь вполне себе официального патрона.

-- Василий не должен пережить эту неделю, пусть это будет сердечный приступ. -

-- Сделаем в лучшем виде. А за что ему такая нелюбовь? Ученых ты ведь пожалел? - Кому другому Юрий Владимирович не стал бы отвечать, но старый и верный товарищ пользовался его полным (ну насколько это возможно при их общей профессии ) доверием, и он решил поделиться с ним мотивами принятого решения:

-- Да не надежен он стал: еще с его прошлого места службы пришел сигнал, что он слишком часто бывает в доме Сахаровых и с ними на дружеской ноге, особенно с этой истеричной сучкой Бонэр -- по службе приказа не было, значит личная инициатива. Зачем? Мы не можем рисковать -- не сейчас! -