Виталий Трофимов-Трофимов - Пять звезд капитана Ибрагимова. Том I

— Вы боевой офицер одного боя. Да и то безответного. Как говорит народная мудрость: назвался груздем — иди нахер…

Джемисона всегда это злило, но субординация была для него большей ценностью, чем собственная гордость. Он молча вышел из рубки. Ибрагимов проводил его взглядом, а затем вернулся к отчету. Дочитав до конца, он попросил связистов отправить в доки сообщение о том, что они начинают преследование противника.

— Вы уверены, капитан? Они быстрее «Миража», угонимся ли? — переспросил связист.

— Любой, кто в академии учился, а не кувыркался с курсантками, знает, что «гаргариски» в свободном космосе не летают. У каракарцев в туманности база, с которой стартуют истребители. Если мы ее найдем, гоняться не придется. В туманности у нас преимущество. На высоких скоростях столкновение с атомами газа и пыли для нас не так фатально, как для «гаргарисков», поэтому они будут сбрасывать скорость и станут легкими целями для наших нейтронных орудий. Что касается базы — ее не так-то легко спрятать…

Отдав распоряжения рулевому, Тимур Ибрагимов ушел с мостика через ту же дверь, что и Джемисон.

Крейсер развернулся и, включив маршевый двигатель на самый малый ход, углубился в облако туманности. В свободном космосе не слышны звуки, но когда корабль погрузился в оранжево-красную вату азота, метана, кислорода и бог знает чего еще, каждый смог услышать, как газ и пыль вселенной приливными волнами стучатся в обшивку военного крейсера.

Последующая неделя оказалась чередой несуразностей, происходящих с командой. Все те дни, когда крейсер, как слепой котенок, петлял и натыкался на метеориты и пылевые скопления в туманности, команда, казалось, тихо сходила с ума. Можно понять лоцмана, который сутками напролет вел крейсер в обход блуждающих астероидов, газовых карманов, готовых взорваться, лишь только их коснется ионный поток из двигателя, магнитных вихрей и аномалий, можно понять и стрелков, вглядывающихся в эту пелену в поисках угроз, и злость сенсориков, «ослепших» в туманности на все приборы. Но как понять капитана?

Ибрагимов и раньше был слегка чудаковат, но в последние сутки совсем слетел с катушек. Например, после ссоры со старпомом, он назвал его «тупиковой ветвью эволюции» и облил супом, поясняя, что «такие примитивные формы жизни должны водиться в первородном бульоне мирового океана и, только поумнев, выходить на сушу». Позже мичман заметил, что на складах пропали все шариковые подшипники для лебедок для загрузки в трюмы ракет на военной базе. Когда он пришел сообщить об этом капитану, тот сидел на полу своей каюты и катал по полу несколько шариков, вынутых из подшипников. Несколько — это примерно полведра. Куда он дел остальные две с половиной тонны шариков, болтов и металлического лома, капитан так и не сказал. Еще пару часов спустя, Ибрагимов заперся в шлюзе с ракетами «Заря» с перфо-ключом, выкрикивая ругательства, матерные частушки и угрозы о том, что разберет боеголовки ракет. Учитывая, что это самое мощное на борту оружие, команда приложила все усилия, чтобы заставить его выйти из шлюза. На это ушло восемь часов. Осмотр показал, что ракеты целы.

Чтобы хоть как-то погасить напряжение, Джемисон распорядился, чтобы корабельный кок, добрейшей души толстяк по имени Прол, человек с огромными бакенбардами и здоровенными ручищами, достал из закромов несколько бутылок коньяка. Выпив по пятьдесят грамм, старшие офицеры взбодрились и с новыми силами вернулись к своим обязанностям. Но только не Ибрагимов. Заявив, что выпивка — для низших млекопитающих, он пошел проверять, в порядке ли гравитационный аркан. Зачем ему это понадобилось, неизвестно. Тут, в туманности, вряд ли какой-нибудь корабль пришвартуется к «Миражу».

Туманность по-особому влияет на людей. Виды бесконечной разноцветной — от желтой до красной и багровой — пелены давят на психику. Одно дело лететь в черную звездную бездну, когда сенсоры могут обнаружить и опознать любой объект за сотни тысяч километров. Совсем иное здесь: словно барахтаешься в мутной воде, не понимая, где дно, где поверхность. Но не было в туманности ни дна, ни поверхности, даже системы координат не было. Единственное, за счет чего здесь удавалось ориентироваться — тускло светящаяся в мареве звезда Моро-IV, но и ее саму приборы не видели из-за помех и жесткого излучения.

Джемисон каждые полчаса подходил к сенсорикам убедиться, что крейсер придерживается выбранного маршрута и, ознакомившись с дежурными ответами, убеждал себя, что «Мираж» идет в верном направлении. Ориентируясь по звезде, корабль сделал протяженную дугу вокруг двух планет системы, втянутых в туманность и вакуумную каверну. Входить в агрессивную среду жесткого излучения было слишком опасно, так как неэкранированный корабль мог получить избыточное облучение.