Роберт Вегнер - Еще один герой

Можно.

Причем так, чтобы жертва не умерла слишком быстро, поскольку броня сделает все, чтобы сохранить тому, что находится в ней, жизнь.

Союз технологии и безумия.

Волна магхостов уже прошла вторую линию, начались процедуры пробуждения солдат. По крайней мере эти успеют эвакуироваться в тыл. Бешеный Конь готовился к своей последней битве.

Потом была еще самая дальняя, третья линия, а в восьмидесяти километрах от нее — порт. Порт, который ежечасно засасывал на орбиту сотни беженцев. Люди проигрывали войну за этот мир, причем проигрывали уже много лет подряд. Оставалось у них всего-то несколько сотен тысяч квадратных километров, остальное пространство уже закрывали тучи. Тучи, присутствие которых проигнорировали двести лет назад, когда планета была открыта. Тучи, которые исчезли, развеялись, словно дурной сон, когда через пятьдесят лет на планету высадились первые колонисты. Тучи, которые вновь появились тридцать лет назад из ниоткуда, пожрав один городок и неудержимо разлившись по всей планете. А из тех туч вышли они, калехи и их армия. Не было никакого формального объявления войны, никакой стартовой точки конфликта, которая дала бы хоть малую надежду, поскольку конфликт, формально начатый, в какой-то момент можно формально завершить. И потому еще, что объявить войну — значит найти общий язык, на котором это удастся сделать. А тут даже название для чужих взято было от местности, где их впервые встретили. Новая Калехия — шахтерская дыра, которая навсегда вошла в историю человечества. Как и ее сто тридцать два обитателя.

Полковник Стэнли Кон-Кавафа на миг прикрыл глаза и сильно нажал на переносицу большим и указательным пальцем. Теорий насчет чужих было множество, от наиболее очевидных — что они автохтонные обитатели планеты, которые спрятались от людей, а теперь пытаются отбить свой мир, — до тех, что утверждали, будто отворились адовы врата и близится сам сатана со своей армией. Теория о местном происхождении калехов рухнула после исследований первых же тел. Было у них по шесть конечностей, в псевдохитиновых панцирях своих напоминали они трехметровых улиток и, что самое важное, панцири эти необходимы были им, чтобы выжить на поверхности планеты. Без них умирали за несколько минут. И поэтому, чтоб им сдохнуть, не могли быть местными.

Утверждения, что здесь приходится сражаться с легионами падших ангелов, полковник вообще в расчет не принимал. И даже тот факт, что депрессионная волна часто отступала перед молитвой — был ли это христианский катехизис, цитирование Торы или буддийские мантры, — не принимался им в расчет. Чужие — это чужие, и победить их можно даже вопреки их самоубийственной тактике. Забудьте о картах с планами, сложных стратегиях, установке целей второго и третьего плана. Калехи просто выбирали себе участок фронта и выплескивались со своих позиций. Никогда не отступали, никогда не пытались маневрировать, использовать тактические хитрости либо уловки. Просто перли вперед — и либо удавалось всех их перебить, либо они захватывали очередной участок планеты, над которым вскоре начинали собираться тучи, ослеплявшие все детекторы людей. И делали это уже столько раз, что казалось, резервы у них совершенно бесконечны. Но время от времени их удавалось, несмотря ни на что, задержать.

Разве что был на их стороне Абандалакх .

Один из лейтенантов откашлялся.

— Вторая линия. — Мониторы показывали следующую линию окопов. — Волна прошла, Абандалакх доберется туда через тридцать восемь минут, калехи держатся рядом с ним, имеем запас времени, господин полковник. Пехота уже просыпается.

«Благодарение Богу под всеми Его именами за то, что чужие, похоже, и сами восприимчивы для волны магхостов », подумал Кон-Кавафа, глядя на встающие с земли фигуры. Чужие никогда не шли вместе с волной, но оставляли себе минут пять резерва. Пять минут, чтобы поставить на ноги людей, которые, погруженные в наркотическое одеревенение, вынуждены были сражаться с собственными демонами. Эта забава — превратить кого-то в овощ, а через четверть часа возвратить ему за несколько минут функции машины для убийства — превращала мозги солдат в губку. Легкие, почки, печень и прочие внутренности тоже. После года на фронте ни один не имел и шанса сделаться донором.

Или отцом.

Что, собственно, значения не имело, поскольку средняя продолжительность жизни пехотинца составляла тридцать шесть дней.