Роберт Вегнер - Еще один герой

Тьма.

Кнехты и оруженосцы приняли бой без него. Волна меньших демонов добралась до их линии защиты и пала, пораженная залпом стрел. Потом еще одна, и еще. Эти значения не имели — были как блохи, которых следовало раздавить, истинный враг приближался неторопливо.

И был огромен. Громадней, чем можно было решить, бросив первый взгляд. Гигантский, тестоподобный корпус, словно бычья шкура, наполненная сражавшимися друг с другом змеями, окруженный полосами ядовитых испарений. Бой не будет легким, эта тварь не падет под одним ударом, тут надобно множество ударов меча, а единственный способ справиться наверняка — подорвать тварь.

В голове его промелькнули десятки планов, главной целью которых было подложить под врага бочонок с порохом. Ожидала их быстрая атака, возможно, немало солдат погибнет, возможно, и сам он сложит голову, но если хотя бы одна бочка окажется под боком у демона — они выиграли. И тогда…

Одна полоса из этих серых испарений монстра внезапно разворачивается и бьет в их шанцы. Двое оруженосцев отскакивают прочь, один, с арбалетом, делает это быстрее, серая полоса едва касается его, второй же — с тяжелой гвизармой в руке — куда медленнее, миазмы оборачиваются вокруг него, впиваются в щели доспеха, лезут в распахнутый для крика рот. В течение нескольких мгновений солдат синеет, хрипит, давится и кашляет. Тело его чернеет, мясо отслаивается от костей.

Завиша отворачивается, не в силах снести такое зрелище. Это хуже, чем смерть от кипящей смолы. И тогда отступающий туман утрачивает цельность, плотность — и разливается ядовитой мглой по шанцам. Внезапно оказывается вокруг него самого. Не дышать!

Вспышка!

Поле битвы выглядит ужаснее, чем прежде. Оно горит. Пылают земля, небо, даже воздух, у огня нездоровый, сине-фиолетовый оттенок. Над землей несутся тысячи маленьких светильников, каждый мчится быстрее стрелы из арбалета; они ударяют в медленно движущиеся темные формы, что выглядят как вязанки хвороста на ножках, комки тряпок на странных суставчатых лапах, отвратительные твари, к которым прицеплены какие-то колеса и механизмы. Вокруг кипит бой, твари горят, падают под ударами светильников и копий темного света, их разрывают в клочья мощные взрывы. Но и твари не остаются в долгу: те, что выглядят как небольшие шары с сотнями длинных шипов, выбрасывают те шипы из себя и делают это с такой силой, что шанцы вздрагивают от ударов. Другие изрыгают темные испарения, пожирающие все на своем пути, третьи плюются шарами огня. А напротив тех тварей… напротив — окоп, в котором несколько десятков железных демонов стреляет из странных трубок, мечет снаряды, тянущие за собой огненные хвосты комет, и плюет драконовым огнем из ладоней. Ад сражается с адом.

Он охватывает всю картину одним взглядом, что длится не дольше удара ошалевшего сердца. А потом, пусть бы он того и не желал, память подсовывает ему картинку, накладывающуюся на то, что он сейчас видит. Его оруженосцы и кнехты на шанцах — точно в тех же местах, что и монструозные големы. Твари, с которыми сражаются металлические гомункулы, еще миг назад были волной атакующих демонов. Он ищет взглядом — кнехт, который только что погиб, оказывается лишь кучей искривленного металла, который выглядит так, словно он проржавел и истончился от старости.

Рыцарь прикрывает глаза и падает на колени.

— Госпожа! Госпожааа! — кричит он и тотчас замолкает, испуганный.

Его голос… Его голос!!! Словно скрип, вырывающийся из железной коробки. Он поднимает к глазам руки, огромные стальные ладони, непохожие ни на что, виденное им прежде, с пальцами, у которых множество суставов, он глядит вниз: железный нагрудник — нет, не нагрудник, откуда-то он знает, что это его тело, что под бронею этой не трепещет живое сердце.

Он поднимает голову.

Кричит.

И тогда с неба рушится длань Господня и бьет в окоп неподалеку от него. Гигантская волна земли, грязи, погнутых фрагментов укреплений взлетает над ним и с отвратительным чавканьем его поглощает.

Тьма.

— Мы потеряли Завишу! Сука! Потеряли Завишу!

Это вот «сука» заслуживало выговора с занесением, но полковнику сейчас было некогда обращать на это внимание и разбираться, у кого из лейтенантов сдали нервы. Они потеряли Завишу — вот что было важно. Его пустышки некоторое время будут сражаться самостоятельно, но ограничатся исполнением последнего приказа, то есть — станут удерживать позицию. И удерживая позицию, будут гибнуть, одна за другим, а когда в их рядах появится брешь, не отреагируют на это и не попытаются контратаковать. Это Завиша ими командовал, это он был тактическим центром отряда. Хаос сражения делал практически нереальной передачу машинам эффективных приказов из штаба.