Максим Максимов - Апокалипсис³

– Так! Иди-ка ты отсюда! Пока я тебе…

– Уши не выкрутил?

Петр вскочил и обошел стол. Хотел подойти к Валентину. Тот отбежал в сторону двери.

– Петька, подожди! Все. Ладно, я ухожу. Успокойся.

– Иди-иди.

Валентин открыл дверь и собирался уже выйти из комнаты, но повернулся и сказал Петру:

– Я могу доказать тебе, что укрытие существует. Могу отвести тебя туда. Я уверен, что они сохранили его и симуляцию, которую мы создали.

Петр с задумчивым видом смотрел на «психа». Валентин ждал от него ответа, но Петр ничего не сказал, молча сел за свой стол и принялся что-то записывать в тетрадь. Валентин вышел из помещения и захлопнул дверь, но через секунду он услышал крик Петра:

– Постой!

Тяжело дышал, крутил головой по сторонам. Боль мешала думать. Посмотрел вниз на ноги и сфокусировал внимание на струйке крови, которая стекала с подбородка на землю.

Я не верю. Это случилось. Я хочу слезть отсюда, я живой!

Вдалеке виделись несколько человек. Они шли в направлении города.

– Будьте вы прокляты!

Что я говорю, это же не их вина.

Подвигал пальцами рук, резкая боль.

Нужно быть сильным. Назад пути нет. Надо терпеть. Взять себя в руки. Я знал, к чему это приведет. Я же готовился. А чего я ожидал?

Посмотрел на руку. Металлический штырь торчал из запястья. То же самое со второй рукой. Концы штырей загнуты вверх, слезть невозможно, только если оторвать себе руки по локоть. Кровь потихоньку сочилась из ран.

Сзади висели еще два человека без сознания, а может, они были мертвы.

– Эй! Слышите меня?!

Снова приступ боли. Руки и ноги в нарывах. Чувствовал, как пульсирует кровь в конечностях. Закричал. Тяжелое дыхание. Снова крик. Во рту пересохло. Поднял голову вверх. Солнце в зените.

– Забери меня отсюда!

День был в самом разгаре.

– Вот отличное место! – крикнул Корней.

Старик подошел, осмотрелся и скинул рюкзак. Стояли на небольшой лесной поляне. Корней с улыбкой смотрел на Старика, ведь это именно он нашел место для ночлега.

Хорошая же полянка, – думал Корней, – да и идти уже нет сил, прошли сегодня километров двадцать. Как же ноги гудят. Нет, не двадцать, скорее все сорок.

– Да, подойдет, – сказал Старик.

– Ставим палатку?

– Ставим.

Корней собирал дуги каркаса палатки. Старик копался в рюкзаке, встав на одно колено. Сдвинутые брови выдавали его беспокойство.

– На ужин печенье и фасоль, – сказал Старик, заглядывая в банку консервированного мяса, – тушенки осталось мало, надо тянуть.

– Хорошо.

Куда уж больше тянуть, и так едим по щепотке, а он все тянет. Так и с голоду помереть можно. И вообще, это моя тушенка. Как так вышло, что он начал отвечать за еду?

– Если температура продолжит падать, никакая тушенка нам не понадобится, – сказал Корней и скрепил еще несколько фрагментов каркаса.

– Не каркай, – проворчал Старик.

– Такой холод в это время года! Сейчас летние месяцы, ты сам говорил.

Старик ничего не ответил.

– Что мы будем делать, если начнутся морозы? – продолжал Корней.

– Не начнутся, – ответил Старик, – мы доберемся до теплых мест раньше.

– А ты не думал, что теплых мест может не быть?

– На юге всегда тепло.

Темнело, поднимался туман. Даже в зимней куртке было ощутимо холодно. Старик пошел за дровами. Корней закончил с палаткой, разложил полиэтиленовый обрывок ткани и сел на него. Посмотрел вверх. Небо было грязное, серо-желтое. Потом перевел взгляд на свои рваные промокшие ботинки.

Заболеть здесь равносильно смерти, надо же было попасть под такой ливень. Можно как угодно тепло одеться, но все будет впустую, когда промокнут ноги.

Старика не было видно, но где-то вдалеке раздавались удары топора. Вернулся через пятнадцать минут. Кинул на землю кору ели с наплывом смолы, щепки трухлявого пня и бересту.

– Пошли, поможешь, – сказал Старик.

Отошли от лагеря метров на пятьдесят. На земле лежало срубленное дерево.

– Бери березку.

Взяли дерево за основание ствола и поволокли обратно.

– Можно было и поближе срубить.

– Мне это понравилось.

Вернулись на поляну.

– Руби дальше, юноша, – сказал Старик и протянул парню топор.

– Я уже не юноша, – пробурчал Корней и начал рубить ствол на поленья. Пока рубил, согрелся и вспотел.

Через час горел костер, мокрые вещи сушились и источали пар. В метре от костра уже ничего не было видно. С тех пор как небо затянуло пеплом и пылью, ночью наступала абсолютная темнота. Сидели молча, ужинали. Корней клевал носом и заваливался набок, резко вздрагивал и поправлялся.